Дилигенский Н.
Слово сквозь безмолвие

ОГЛАВЛЕНИЕ ||  1  |  2  |  3  |  4  |  5  |  6  |  7  |  8  |  9  |  10  |  11 

Путешествие во Францию

9 февраля 1994 года

Текст: "У меня давно была мечта побывать в Париже

Н. Д.: Я не думал, что эта мечта когда-нибудь осуществится. У меня не было никаких надежд на это. И когда папа нам сообщил, что едет в Париж и берет нас с собой, то для меня это было не то чтобы неожиданностью, но просто каким-то радостным шоком. Я, конечно, очень переживал, так как не было у меня до последнего момента уверенности, что это все произойдет. Уже за много лет до того у нас тоже был такой план, но из этого ничего не получилось. Я очень много об этом думал, а когда папа принес домой наши билеты на самолет, то я уже всерьез поверил, что мы уедем.

А в аэропорту у нас произошла странная история. Мы не смогли сесть на самолет из-за какой-то аварии, которая на аэровокзале случилась, и из-за толпы, которая стояла у входа таможни. Мы не смогли попасть на самолет и остались ждать другого самолета: может быть, нам удастся на него попасть. Тогда я решил, что опять какие-то обстоятельства помешают нам попасть вместе в Париж. Тут у моих родителей появилась идея через высокое начальство аэропорта попасть на самолет. Отец ушел, его долго не было, потом он появился и сказал, что мы не только сядем на самолет, но и в максимально благоприятных условиях, вместо обычного класса, который у нас был, в роскошный первый класс. И все это было как сон. Нас носильщик проводил до пункта, где мы отдали наши чемоданы, и мы оказались уже в том зале, где ждут посадки. И мы были голодные, так как целый день сидели на наших вещах, и папа повел нас в ресторан, где мы ели очень вкусную рыбу, и потом мы пошли в самолет, и там действительно было роскошно. Нас посадили на первые и очень глубокие и удобные кресла и, как только мы поднялись в воздух, нас начали кормить роскошными блюдами и мама с папой стали пить водку и вино, и были очень вкусные закуски, и я очень большое удовольствие получил от всей этой роскошной еды.

Текст: "Очень я оробел от этого изобилия и от услужливости стюардесс".

Н. Д.: Очень они нас ублажали, и я был этим просто потрясен.

О. С.: А какие впечатления от самого полета?

Н. Д.: Я очень люблю летать на самолете и ужасно люблю наблюдать, как постепенно уходит земля и начинается небо, облака, потом уже неземная ясность неба выше облаков, когда в окно ничего не видно, кроме яркого синего неба и солнца. Все это я очень люблю, но это я и раньше много раз испытывал, так как летал и в Казахстан, и на Кавказ. И в этом самолете для меня было интересно то, что происходило внутри самолета. И время полета прошло быстро, и вот мы уже выходим, и нас встречают наши друзья, парижские и московские, и мы поехали на квартиру к московскому корреспонденту нашего журнала Игорю Егорову, который очень о нас там заботился.

В первый вечер я ничего не видел. В сущности, мы приехали и стали размещаться в квартире. Парижская жизнь началась на следующий день. Папа утром меня поднял и мы пошли на улицу. И первое, что я увидел на улице, это была Эйфелева башня, так как Егоровы жили рядом с ней. Мы дошли до нее, посмотрели Марсово поле, перешли на другой берег Сены, ходили вокруг Трокадеро, и мы долго шли по берегу Сены и потом вернулись домой на метро. Так я впервые увидел кусочек Парижа. Впечатление у меня было не какое-то потрясающее, я просто почувствовал, что все здесь мне будет приятно, хорошо...

Отец успокаивает вскакивающего Николая и спрашивает, что случилось.

Н. Д.: Я волнуюсь, потому что не уверен, попаду ли я еще туда, и ужасно я переживаю эту проблему.

О. С.: В чем было отличие этого первого впечатления от того, к чему ты привык в Москве?

Н. Д.: Москва и Париж ужасно для меня разные были, трудно сравнивать. Прежде всего, когда куда-то уезжаешь, это всегда... поэтому состояние другое. Я говорил, как в Париже я в первое же утро понял: будет хорошо, не в сравнении с Москвой. Я просто понял, что все здесь мне соответствует, успокаивает и радует.

Ужасно я поэтому, наверное, и волнуюсь, что не могу примириться с перспективой, что это было один раз и не повторится больше.

Текст: "У меня такое чувство, что я увидел другое устройство жизни, для людей тщательно продуманное".

Н. Д.: У парижан все очень равномерно распределено. У меня, конечно, нет знакомства с представителями разных слоев, но просто на улице, когда мы гуляли, видел, что нет таких районов, где плохо по сравнению с другими. У них всех свой облик. Я не уверен, что так в других странах дела обстоят. Так, я не раз слышал рассказы, что, например, в Нью-Йорке много грязных и бедных улиц и кварталов. В Париже и вообще во Франции поражает то, что куда ни попадешь, всегда высокий минимум комфорта и всюду поражает эстетическое качество всего, что видишь. Особенно это удивляет и поражает по сравнению с Россией. В конце концов, у нас тоже можно найти приятные места, но они имеют именно вид островков.

О. С.: С каким цветом для тебя связывается Париж?

Н. Д.: Скорее разноцветьем - много ярких вывесок и витрин, но преобладают, наверное, светло-серый и серо-белые тона.

О. С.: А какая Сена?

Н. Д.: Сена примерно такая же, как Москва-река, но в Париже набережные-это самые красивые и нарядные места в городе, а в Москве, наоборот, имеют вид задней части города, неряшливы и грязны, если не считать Кремлевской набережной.

Очень много деревьев, есть старые и многие не в очень хорошем состоянии из-за машин, но там меньше больших зеленых массивов, они на окраине - Булонский, Венсенский леса, а не в центре города, как у нас, - Нескучный, Екатерининский. Есть в центре сады Трокадеро, Люксембургский, но они очень вытоптаны, и еще есть там два не очень больших парка - Монсо и Монсури. А Булонский и Венсенский леса далеко от центра, к ним надо ехать и по ним тоже ходят машины, и там не так хорошо, как у нас на Воробьевых горах.

16 февраля 1994 года

Текст: "Идиотизм мой прошел, когда я очутился в Париже".

Н. Д.: Ну, в общем, я хотел рассказать, как я впервые вышел на улицы Парижа, а первое, что я увидел, это была узкая маленькая улица, которая меня поразила тем, что она какой-то казалась жизнерадостной. Помню, такое впечатление она создавала потому, что во всех ее домах были маленькие лавочки с очень красивыми витринами, самыми разными интересными вещами в них, и еще потому, что очень много на тротуарах ярких овощей, фруктов, цветов, и еще потому, что над дверями были яркие красивые вывески, и все это вместе взятое создавало впечатление веселья, жизнерадостности, уюта. Люди мало чем отличались от москвичей, однако они держались как-то свободнее, были менее озабочены, в общем атмосфера была какая-то спокойная, уютная, веселая.

Я хочу сказать, что очень атмосфера Парижа особенная, мне все, что я там видел, казалось более ярким, рельефным, бросалось в глаза, как демонстрировало свои формы, в общем видеть и смотреть вокруг в Париже-это удовольствие.

О. С.: А слушать?

Н. Д.: Слушать, скорее, нет, так как очень много шума, больше, чем в Москве, он утомляет. Думаю, что у меня мало, что добавить, если говорить об общем впечатлении от города.

В первый же день мы прошли лишь к Эйфелевой башне, так как люди, у которых мы остановились, живут совсем недалеко от нее. А направо от Эйфелевой башни мы видели великолепную перспективу Марсовых полей и дальше она заканчивается прекрасным зданием конца XVII века, одним из лучших парижских дворцов, называющимся Эколь Милитер - военная школа. Налево от Эйфелевой башни мост через Сену, за ним холм, на котором сверху два неприятных здания. Они отличаются от всего того, что в Париже построено до XX века, своей массивностью, приземистостью и совсем не парижским стилем. Отец мне рассказал, что на месте этих зданий был очаровательный дворец рококо-Трокадеро, он был разрушен, и на его месте построены эти здания, в которых находятся многочисленные учреждения культуры-театр, антропологический музей, в общем он играет большую роль в культурной жизни Парижа, но очень портит этот холм.

Текст: "Под дворцом Шайо находится прелестный сад, который спускается к Сене, а в центре его громадный фонтан, окруженный изящными лестницами".

Н. Д.: Очень я был поражен тем, как в Париже оформляется каждое место, в котором можно посадить цветы или деревья. Хотя вообще город тесный, в нем совершенно нет пустых пространств или парков, как в Москве. В центре все застроено, улицы узки, но тем не менее много маленьких скверов, отгороженных от улицы, так что, когда входишь туда, не чувствуешь, что ты в центре города. И еще я был очень поражен, что в городе так много очаровательных уголков, где можно просто тут же на тротуаре сесть за столик, заказать закуску или напиток или пообедать, не покидая улицы. Вообще я мало получил бы удовольствия от такого, но парижане это любят, их не смущают ни прохожие, ни машины, они сидят целыми семьями: обедают, беседуют и, видимо, ощущают себя лучше, чем если бы они были внутри.

Еще я очень был поражен всем, что я видел в витринах магазинов. В общем, можно сказать, что в Париже можно побывать в музее, не входя ни в одно из зданий. Есть такой район, где почти каждая витрина-музей с картинами, скульптурой, антиквариатом. А еще есть галереи, где все продается, можно зайти посмотреть. А еще большее впечатление производят прилавки букинистов, здесь тоже можно ходить, смотреть старые книги, карты, литографии. Вот главное, что можно сказать о парижских улицах.

А еще я хотел сказать, что в Париже много превосходных архитектурных ансамблей. В общем, мне трудно, конечно, сравнивать, я мало где был, но в этом отношении Париж можно сравнить только с Санкт-Петербургом. Хотя Санкт-Петербург более в архитектурном отношении однообразен, а в Париже ансамбли относятся к разным эпохам, это создает впечатление, что ты путешествуешь по истории...

Текст: "Я потрясен был не только парижскими ансамблями, но и отдельными зданиями".

Н. Д.: Особенно мне понравились здания на берегах Сены, в самом центре города, там, где находится остров Ситэ, на котором и находится знаменитый Нотр-дам. Ряд домов на набережных образует изумительные ансамбли, на которые можно смотреть часами.

Я общался с нашими друзьями, с которыми мы ездили в Версаль, и были у них в гостях на большом коктейле. Там было много народу, и все, получив еду у хозяйки, потом расходились по комнатам и все ели и пили. Я там был вместе с родителями, и мне было очень приятно, хотя я боялся сделать что-нибудь не так, но все были ко мне очень внимательны.

13 апреля 1994 года

О. С.: Ладно, давай про Париж.

Н. Д.: Давайте будем про Париж. Очень я хотел бы вспомнить, как мы ездили в Версаль. В Версаль нас возила самая лучшая из наших парижских друзей, Ивонна (ныне уже умершая). Я хочу о ней немного сказать. Наша любимая подруга Ивонна была женщина немолодая, ей было уже около 70 лет, если не больше. Она была женой папиного друга Жан-Жака, который познакомился с моим отцом, когда он в первый раз был в Париже, в общем, это было уже более четверти века тому назад. Они очень хорошо приняли всех нас, и они очень добрые и внимательные люди. Я их тоже очень полюбил. И вот Ивонна нас повезла в Версаль. Это был прекрасный осенний день, в Версале все было золотое, и мы долго гуляли там по разным лужайкам и дорожкам. Я был восхищен не только версальским королевским дворцом, и не только другими архитектурными сооружениями, изящными и изысканными, но и еще больше версальским парковым пейзажем, который, наверно, представляет один из самых красивых видов, которые я когда-либо видел. И, конечно, была умиротворяющая погода, которая нас всех настраивала на радостное и спокойное.

Мы очень долго там были, ходили по разным закоулкам и аллеям, видели великолепные версальские широкие каналы, обсаженные деревьями, видели и фонтаны, но они в этот момент не работали. Фонтаны вообще работают только по воскресеньям, когда люди специально приезжают смотреть их и платят деньги. В Версале почти не было людей, было впечатление, что Версаль открыт только для нас, был будний осенний день. Мне особенно запомнилось одно место рядом с мызой Марии-Антуанетты. Там особенно прекрасный пейзаж: перемежались луга, рощицы, аллеи. Все это вместе производило незабываемое впечатление.

Я еще хочу рассказать о нашей поездке в Нормандию. Мы очень много видели за один день. Уехали рано утром и вернулись поздно вечером на машине наших московских друзей.

Потом мы поехали в Руан. Руан на меня произвел потрясающее впечатление не только своим всем известным собором. Там Руанский собор, который все знают, но, кроме того, и еще изумительная церковь Сен-Маклу. Очарователен весь город, его средневековые улочки с арками, домами, если не ошибаюсь, XIV-XV веков, площадь, на которой сожгли Жанну Д'Арк, а также все, что придает Руану очарование города-музея - чистого, убранного и в то же время живого, яркого, многолюдного.

Текст: "Наше путешествие началось с посещения большого парка с прекрасным дворцом и прудами".

Н. Д.: Ну, потом мы поехали в приморский маленький городок, который называется Онфлер. Он знаменит своей очаровательной квадратной бухтой, вокруг которой... Это порт, кусок моря, окруженный квадратной набережной. А на набережной стоят тоже средневековые дома, есть там мельницы, и все это производит потрясающее впечатление. Есть пролив к морю, очень узкий, через него ведет подъемный мост. Мы видели, как его подняли, многочисленные яхты, стоявшие в порту буквально ринулись, чтобы выйти в море, а навстречу двигались другие яхты, чтобы войти, и при этом били часы, впечатление было сказочной пьесы или фильма.

Я восхищен разнообразием французской земли. Ведь там, если едешь в машине час-полтора, все вокруг меняется: пейзаж природный и архитектура тоже, и даже люди как-то иначе выглядят в разных местах. После Онфлера стало темнеть и мы выехали на побережье в район курортов Довиля-Трувиля, и мы вышли из машины, подошли в темноте к морю, и тоже впечатление было сильное: невидимое море шумело. Потом уже в темноте мы приехали в Кан. Все здесь было освещено прожектором. В Кане находятся замок, церкви, монастыри, относящиеся к эпохе норманнского завоевания. Это была столица Вильгельма Завоевателя. Впечатление очень грозное, какие-то вздымающиеся к небу циклопические постройки, они очень простые. В общем, это романская архитектура, прекрасная простотой и величественностью своих форм. Вот так происходило наше путешествие в Нормандию.

20 апреля 1994 года

Текст: "Идиотского поведения больше не будет".

Отец усаживает и успокаивает Николая, просит объяснить, что происходит.

Н. Д.: Сейчас я хочу рассказать о другой поездке - в Бургундию. От нее осталось яркое впечатление, причем даже не столько от архитектуры, хотя мы видели замечательные памятники, сколько от всей атмосферы этой провинции.

Бургундия показалась мне страной очаровательной, в ней очень живописные маленькие горы, крутые обрывы сочетаются с широтой просторов, и все это еще наполняется маленькими уютными средневековыми городками, соборами. В отличие от Нормандии, где видишь отдельные города и памятники, Бургундия воспринимается в целом как нечто единое в своей гармоничности, целостности, со своими рощами, озерами, мягкими очертаниями гор, крутыми подъемами дорог, уютными средневековыми или барочными городками. Все это вместе взятое производит впечатление чего-то специально созданного, чтобы доставить эстетическое наслаждение.

А еще необычайно сильное впечатление у меня осталось от посещения старинного романского аббатства. Мы туда приехали, когда уже темнело. Пока мы там были, наступила ночь. Мы опоздали на последний сеанс экскурсии. Отец стал стучать в уже закрытую дверь, вышел сторож, отец ему сказал, что мы советские журналисты и очень хотим попасть внутрь и больше такой возможности у нас не будет. Меня поразило, что уговоры сразу возымели действие. Молодая женщина, которая вела экскурсии, повела нас, весь сценарий экскурсии был воспроизведен для нескольких человек, а он очень яркий. Дело в том, что внутри аббатства зажигается специальное таинственное освещение и включается старинная духовая музыка. Все это производит огромное впечатление, особенно, если учесть, что это романское аббатство, все архитектурные формы простые, лишенные каких либо украшений, скульптур или других архитектурных деталей,- просто стены, арки и все.

В общем, мы вышли из этого аббатства ночью, вокруг была полная темнота... Для меня это было одно из самых сильных впечатлений во Франции. Все то, что я рассказываю, для меня было чудом. Если подумать, какой была моя жизнь до этой поездки, какой она была после нее. Хотя я много интересного видел и в нашей стране, однако, у нас нет такой гармонии между прекрасными памятниками, будь то в Петербурге, Суздале или в Киеве, и окружающей средой, состоянием городов, уровнем чистоты, тем, в каком состоянии находится окружающая природа. Все это у нас резко контрастирует с архитектурой, а во Франции находится в полной гармонии. Вот что меня там особенно очаровало.

О. С.: А что для тебя было все-таки самым приятным впечатлением во Франции?

Н. Д.: Для меня лучше всего Париж с его смешением старых и современных архитектурных форм. За одну прогулку можно увидеть Собор Парижской Богоматери с его изысканными средневековыми формами и архитектурный ансамбль Дефанс, который был создан лет двадцать назад и представляет собой скопище громадных линейных зданий, лестниц - все это совершенно потрясающе и во всех отношениях воспринимается как нечто враждебное Нотрдаму.

В общем, я очень люблю чистоту стиля, если приезжаю как турист, а жить хотел бы в более разнообразном месте, это интереснее. Париж для меня лучше всего, что я видел.

Декабрь 1997 года

Н. Д.: Теперь, побывав в Италии, могу добавить, что Рим еще разнообразнее, чем Париж.

У меня даже нет слов умных, чтобы рассказать о парижских улицах. Очень я вот какую мысль хотел бы выразить: я думаю, что Париж отличается от всех других городов не столько особой красотой своих площадей или зданий, сколько тем, что он представляет собой психологически, что у него есть какая-то поразительность, которая чаще бывает у людей или каких-то отдельных домов, чем у городов. В Париже есть организация всей городской жизни, начиная от устройства парков и кончая организацией автобусных остановок, которая рассчитана на то, чтобы людям доставить удовольствие. Это чувствуется всегда и во всем. Вероятно, это не только в Париже, но здесь это доведено до более высокого уровня.

Я не случайно сравнил его с домом, потому что он представляет из себя дом, в котором хозяева хотят получать от жизни удовольствие и хотят доставить его гостям. Такое впечатление от Парижа во всех местах, где я был, включая и ничем не примечательный квартал, где мы жили.

25 мая 1994 года

Текст: "Я думаю о моем путешествии в Бургундию, что оно меня вернуло в древность".

Н. Д.: Я хочу сказать, что это аббатство, о котором я в прошлый раз рассказывал, мне показалось воплощением очень древнего христианства, когда оно еще не стало столь чужеродным тому, чем оно было вначале. Я имею в виду, что в этих романских церквах и зданиях и в Нормандии, и в Бургундии их красота и величие основаны на простоте. Это такая простота, которая как бы человека освобождает от всего того, что повседневная жизнь, ее заботы и собственные желания на него наваливают, и перед ним предстает величие мира божественное, которое как раз и заключается в, я бы сказал, освобождении простейших форм, которые его первозданную сущность обнажают.

Вот так я воспринял романскую архитектуру. И теперь я хочу рассказать о нашем возвращении в Париж, когда мы уже почти ночью заехали в один маленький, не помню его названия, городок, в котором мы остановились, чтобы в ресторане выпить чаю. Тут меня поразила совершенно театральная красота, которая только на Западе и бывает, которая создается тем, что старинные здания XVII-XVIII века чистотой стен... они ярко освещены, и, когда вы идете по улице, вам кажется, что вы в каком-то сказочном мире. И в этом городке не встречались нам люди. Там было только яркое освещение, припаркованные машины, и все.

В общем, эта поездка в Бургундию была очень яркой. Я должен сказать еще о пейзаже, который тем интересен, что среди широких равнин вдруг возникают какие-то цепи холмов, и по этим холмам вниз спускаются города. Поэтому такой город виден как на ладони, все это очень яркое зрелище.

29 мая 1996 года

Текст: "Мои ощущения опосредованные редко организовать мне удается".

Н. Д. Мои ощущения подкрепляются еще очень бедными представлениями о мире, почерпнутыми из чтения и общения с родными и другими людьми. Я хочу сказать, что у меня мало знаний, которые помогли бы мне разобраться в том, что со мной и вокруг меня происходит.

Ощущения же мои еще беднее из-за узости круга людей и отношений, в которых я участвую. От этого они редко бывают достаточно ясными, а их зависимость не от меня самого, а от моих бедных знаний еще менее ясными их делает.

О. С.: возражает, говорит, что не так уж он мало знает.

Н. Д.: У меня не так уж мало знаний о том, о чем слышал или читал. У меня мало знаний, которые рождаются из собственной деятельности. Человек знает лучше всего то, что он активно делает, из отношений с людьми, с которыми он борется или, наоборот, сотрудничает. Человек, который просто читает, слушает или даже что-то видит и ничего не делает, не может использовать свои знания, это не его собственный активный потенциал, а скорее материал, который так и остается сырым материалом.

Получается, что мои впечатления не от действий моих происходят, а от созерцания, а одно созерцание не дает возможности как-то выделить, как-то организовать мир в соответствии с моими собственными действиями... материал, который так и остается сырым материалом.

О. С.: напоминает о его занятиях по отработке навыков для активной жизни дома.

Н. Д.: Я мало еще могу об этом сказать, хотя то, что мои учителя мне дают, это колоссально. Я теперь самые простые предметы, которые меня окружают, воспринимаю не просто как мою среду, но как подчиняющиеся мне вещи и мои орудия.