Дилигенский Н.
Слово сквозь безмолвие

ОГЛАВЛЕНИЕ ||  1  |  2  |  3  |  4  |  5  |  6  |  7  |  8  |  9  |  10  |  11 

Еще о моей семье

Н. Д.: И еще очень я любил находиться дома, когда родители и мои бабушки и дедушка не со мной общались, но спокойно разговаривали о разных делах: о политике, о знакомых, обсуждали какие-то новости о работе. Меня все это интересовало, я старался понять. А еще я любил, когда к нам приходили гости, в доме тогда было более радостно.

Я довольно рано понял, что между мамиными родителями существует какая-то напряженность и моя мама как-то эту напряженность испытывала на себе. В общем были какие-то не очень явные, но все-таки существующие сложности в эмоциональных отношениях. У всех у них были не очень легкие характеры, кроме, может быть, бабы Наташи, и все это меня тяготило. Когда же приходили госту, всем моим родственникам как бы становилось легче на людях, атмосфера становилась легче. Я не хочу этим сказать, что вообще семья, в которой я тогда жил, то есть вея тогдашняя семья, была какой-то особенно тяжелой, наверное, в любой семье какие-то существуют сложности. Но я просто хочу сказать, что я, что мои ощущения в отношении семьи, семейных отношений были обостренными.

Чувствовал я также, что у моих родителей чрезвычайно близкие отношения между собой, что у них большая общность интересов, подходов к окружающей жизни, что они прекрасно друг друга понимают, но что жизнь такой большой семьей им, и в особенности отцу, не легко дается и что для них тут много возникает повседневных трудностей и проблем. Я помню, что когда удалось, путем сложных каких-то комбинаций, получить четвертую комнату нашей квартиры и она перешла к отцу в качестве его кабинета, для него это было колоссальным счастьем. Я тоже сразу эту комнату полюбил, даже когда в ней почти еще не было никакой мебели, и ходил в нее с большим удовольствием.

Отец спрашивает, помнит ли Николай, как он уехал надолго в командировку во Францию, когда Николаю было 1,5-2 года.

Н. Д.: Прекрасно я помню, как отец уехал во Францию на целые четыре месяца, и это произошло в тот момент, когда я только начал немного говорить, и, действительно, этот отъезд был для меня тяжелым и неожиданным событием, а еще потому, что хотелось говорить мне именно с ним. Однако я не могу сказать, что я как-то очень тяжело его отсутствие пережил, тем более, что в это время мы жили на даче, а на даче я всегда любил жить, и когда отец приехал, я был очень доволен. Обиды или вообще какой-то травмы у меня не было, думаю, что моя последующая болезнь никак не связана с этим событием.

Еще из моих первых воспоминаний я мог бы рассказать, что меня больше всего интересовало в окружающей меня жизни. Меня больше всего интересовало, во-первых, природа во всех ее проявлениях-и деревья и снег, и погода, трава и вообще пейзажи. Мне это доставляло громадное удовольствие, и мне очень нравилось, что родители меня старались водить в разные места на прогулки, так что я мог мало-помалу расширять свой кругозор. И на даче мы ходили далеко, и, правда, это было несколько уже позже, я научился преодолевать страх перед отцовским велосипедом, и он меня на велосипеде возил в разные места на даче. И мы очень хорошо катались, и это было у меня одним из самых больших удовольствий. В то время это было как бы и наиболее доступной и приятной для меня формой общения.

Во-вторых, я чрезвычайно интересовался всем, что происходило в семье (я об этом уже говорил), не только отношениями в семье, но и профессиональными делами моих родителей. Разговоры, которые они между собой вели, я всегда слушал с большим интересом. Конечно, вначале я мало что понимал, но интерес у меня к этому все время сохранялся.

Еще у меня был интерес к профессиональным отношениям моего отца. Я имею в виду его отношения с теми, которые вместе с ним работали и бывали у нас дома. Мне чрезвычайно интересно было, что все эти люди вели себя неодинаково. Дело в том, что отец уже тогда был заведующим большим отделом, от него многое зависело в продвижении, работе его сотрудников, а от этого отношения с ним тех, кто у нас бывал, были не всегда легкие и простые. Я видел, например, что Кувалдин, которого мы всегда и теперь называем просто Витя, превосходно умел хорошее отношение моего отца к нему использовать, но в то же время искренне его уважал и любил. Некоторые же люди, не помню уже, как их звали, явно занимались примитивным подхалимажем, старались оказывать какие-то услуги, желая от отца что-то в перспективе получить. В общем, меня все эти человеческие индивидуальные особенности интересовали.

Столь же интересны были для меня московские улицы. Я ужасно любил наблюдать уличную жизнь и ее различия, например в наших маленьких переулках и больших центральных магистралях, куда я любил ходить, чтобы разнообразить свои впечатления. А еще мне очень нравилось все что было связано с нашими прогулками за город. Во время этих прогулок я понимал, насколько разнообразна наша простая подмосковная природа. И у меня с тех пор сохранилась любовь к тому, чтобы просто идти по лесной и полевой дороге и впитывать все, что встретится на пути.

3 ноября 1993 года

Н. Д.: Уже с самого раннего возраста у меня выявились некоторые предпочтения в смысле подбора тех впечатлений, которые меня больше привлекали. Ну, во-первых, я очень интересовался тем, что происходит в нашей семье. Меня интересовали отношения между моими родителями и между ними и мамиными родителями и моей любимой бабушкой Наташей. Еще ужасно меня интересовали те рассказы моих родителей, в которых они делились разными впечатлениями, тем, что они рассказывали про рабочие свои дела, и всем этим я начал интересоваться рано, трудно сказать теперь, когда именно, но тогда, когда никакого общения у меня с родными не было. Ну, еще меня интересовали люди, посещавшие наш дом. Мне всегда ужасно хотелось понять, в чем состоят неповторимые черты каждого из них, чем они могут быть интересны и для меня и для моих родных.

О. С.: Так и казалось, что тебя больше всего интересуют люди и природа.

Н. Д.: Да, это так, причем, то, что связано с людьми, меня интересовало, наверное, больше всего. Ну а что касается моих родителей, то у меня не было никаких трудностей в том, чтобы разобраться в их отношениях, и у меня вызывали наибольший интерес характеры. Я, вероятно, у них учиться пытался тому, что у них особенно мне нравилось.

У мамы я учился ее неувядаемой энергии, ее живому интересу ко всему, с чем она в жизни сталкивается, идет ли речь о ее друзьях, событиях, политических, культурных. Телевизор она, например, так смотрит, мало кто так много впечатлений от него получает, как она. Ну и, конечно, я у нее учился невероятному умению преодолевать быстро какие-то приступы раздражения, усталости и нервы свои успокаивать.

У мамы я также учился пытливости ума. Я думаю, что Из нашей семьи она более всего способна на мелкие детали и вещи обращать внимание, как-то их продумывать. Ну, вообще, она человек, который умеет максимально много в себя вбирать и перерабатывать то, что происходит вокруг нее.

Ну и еще я от нее научился уметь наслаждаться не чем-то редким и особенным, но теми повседневными радостями, которые даже при нашей однообразной и нелегкой Для моих родителей жизни можно испытывать. Вот этому я от мамы учился, и, я думаю, у меня многое от того, чему я от нее научился, вошло в характер Например, я тоже могу радоваться маленьким и скромным переживаниям, например прогулкой до городу, на даче, вкусной еде и т. д.

И у меня, мне кажется, характер довольно легкий, если учесть все мои обстоятельства и проблемы. Причем, он, наверное, гораздо более легкий, чем у мамы, так как она легко переходит от нормального настроения к раздраженному, нервному, может на людей окружающих набрасываться. Я же такой раздражительности не испытывал, если я из-за чего-то прихожу в плохое настроение, то на других я это не вымещаю.

16 Ноября 1993 года

Н. Д: Теперь я хочу рассказать об отце и о моих дедушке и бабушках. Отца я всегда ужасно уважал, и у меня он всегда чувство вызывал такое, что я мечтал во всем быть на него похожим. Конечно, это не значит, Что я все одобрял, что он делает и говорит, и нередко у меня некоторые его поступки вызывали возражение. Например, у меня не всегда вызывали одобрение такие его высказывания, в которых он - не ручаюсь, что я прав,-не всегда правильно, на мой взгляд, оценивал наших некоторых друзей и знакомых.

Например, я никогда не был на его стороне, когда он маму упрекал за то, что она не всегда правильно распределяла, по его мнению, внимание между своими подругами. Меня это обижало. Ну и в некоторых других наших историях жизненных я тоже его не всегда одобрял, так как у него вообще есть некоторая тяга, или, лучше сказать, тенденция некоторых людей, не хуже и не лучше других, свысока воспринимать.

Ужасно я нервничаю из-за того, что рассказывать приходится.

Ужасно я был огорчен, когда отец однажды неуважительно высказался о некоторых моих учителях, которых я уважал. И у меня не было никаких ясных аргументов против его мнения, так как он о каких-то реальных вещах говорил, и я не мог ничего сказать. И я, конечно, мало понимал все те конфликты между моими родственниками, которые я наблюдал. Я не всегда мог, даже не хотел, разбираться, кто из них прав, но если в них так или иначе участвовал отец, я всегда его обвинял прежде всего. К отцу я относился с особой требовательностью и именно потому критически оценивал его поступки. Он, на мой взгляд, наиболее умный и умеющий управлять собой из всех нас человек, больше всего должен был бы не допускать каких-либо неприятностей и конфликтов в нашей семье. Правда, наиболее тяжелые из этих конфликтов не были связаны с отцом, они между представителями старшего поколения возникали.

Теперь о том, почему я уважал отца. Я его уважал потому, что он не умел никогда питать по-настоящему плохие чувства к кому бы то ни было из людей, его окружавших. Ужасно я был тронут тем, что он никогда не помнил долго нанесенных неприятностей и прощал таких людей как бы незаметно, сам не отдавая себе, может быть, отчета. Чувствую, что отец вряд ли целиком со мной согласится, но я много раз это видел.

Очень вообще у меня было мало уроков в жизни, которые я так или иначе не воспринял бы от отца. То есть я хочу сказать, что у меня какой-то свой, очень маленький, жизненный опыт накопился, но все же всегда я его осмысливал, как бы отцовскими мыслями укрепляясь. Очень я любил всегда то, что отец говорит или рассказывает мне, или маме, или другим людям, внимательно слушать и запоминать. Я думаю, что то, что мне сейчас кажется собственными мыслями, собственным отношением к происходящему, как бы этими отцовскими уроками воспитано. То есть я хочу сказать, что мало-помалу я и научился думать самостоятельно потому, что у меня было очень хорошее интеллектуальное имущество, данное мне отцом. Я хотел бы еще о том сказать, что у меня с отцом настоящие близкие отношения, которые не только на нашей любви взаимной основаны, но и на общности наших интересов и чувств, близости наших мыслей и взглядов.

Ну, я вот чего еще хотел бы немного коснуться. Ужасно отец много вложил сил, чтобы меня вытащить из моего ненормального положения. Я ему за это чрезвычайно благодарен, и больше даже чем благодарен. Но у меня такое есть чувство, что у отца в последнее время некоторая появилась усталость от этих чрезвычайно тяжелых и не так уж много плодов приносящих усилий. Я не могу его за это упрекать. Тем не менее, ужасно я боюсь его разочарования в этой работе, которая мне так нужна. Я не хотел бы отца разочаровывать не только потому, что это мне и самому важно, но и потому, что я бы не хотел, что бы он пришел к выводу о том, что его усилия пропали даром, ведь это ему будет крайне трудно перенести. Чувствую, что я затронул очень трудную тему, но если уж мы решили мои мысли об окружающих людях записывать, без этого не обойдешься.

Ну, я хотел бы еще некоторые истории рассказать из нашей с отцом прошлой жизни. Например, я прекрасно помню, как, когда я был еще маленьким, я обожал на отце ездить верхом, а он, по-моему, не меньше обожал меня возить, пока я не вырос и ему это стало делать трудно. Когда мы гуляли летом в Таганроге, мы таким образом путешествовали через весь город вдоль берега моря по красивому бульвару. Не всем людям, которые нас видели, это нравилось, некоторые ругали отца.

Ужасно я получал большое удовольствие в более поздний период жизни из наших разговоров на интересные темы из истории или о проблемах разных, которые меня интересовали и о которых я толком ничего не знал. И если я у отца спрашивал, он прямо-таки читал мне лекции и иногда такие, что у нас не хватало на них времени во время наших прогулок.

Историю я хочу рассказать, которую я превосходно помню, хотя она произошла, когда я не мог с отцом еще никак разговаривать. Я имею в виду, что я еще не научился писать пальцами. Я ужасно любил... нет, мне ужасно хотелось кататься вместе с отцом на велосипеде, и я все время вокруг велосипеда ходил и трогал его, но, когда отец предлагал мне покатать меня, я пугался и убегал. И все же один раз я пересилил себя и позволил отцу посадить меня на раму велосипеда и покатать, после этого я не боялся. После этого отец приделал к раме такое маленькое седло и мы стали кататься. Иногда мы брали с собой нашего друга, который жил рядом на даче. Мне кажется, что это было самое яркое воспоминание моего раннего детства, когда я не мог еще общаться.

Ужасно у меня еще одно воспоминание запечатлелось сильно, относящееся к тому, как мы с отцом купались на Черном море, когда я туда попал в первый раз. Это было в Крыму, в Форосе. А воспоминание мое состоит в том, что очень вообще я своего отца хотел слушаться, а он мне советовал смело войти в море и там пытаться прыгать вместе с волнами, однако мне это было страшно, и тогда отец со мной вместе вошел в море, а я за него уцепился, а когда пришла волна, мы вместе стали прыгать. Огромное я от этого получил удовольствие, а отец, по-моему, еще больше. Вот что я хотел рассказать о наших совместных делах. Еще я хотел бы рассказать о том, как отец со мной занимался. Это большая, сложная тема, что получилось, а что нет.

А еще вот что я хочу сказать. Очень вообще отец проводил со мной много времени, особенно во время наших отпусков. Очень много мы с ним гуляли, и это меня очень закалило, поэтому я чувствую себя достаточно здоровым физически, очень редко болел чем-либо. А еще эти прогулки всегда были для меня важны потому, что сохранили у меня более или менее здоровое психическое состояние, ведь они всегда были моим единственным занятием, не связанным с трудностями. В общем, они мне много дали.

Вот я все это об отце и себе очень коротко рассказал, я мог бы рассказать гораздо больше, но не уверен, нужно ли это. Я мог бы еще много рассказать об интеллектуальных наших интересах, как я улавливаю, чем отец занимается сам, о его нынешних политических делах, но это действительно потребует немало времени, и не знаю, нужно ли это для книги.

12 января 1994 года

О. С.: Расскажи, пожалуйста, еще о своих бабушках.

Н. Д.: С удовольствием расскажу о своих бабушках. Моя бабушка Аня была первой моей воспитательницей, когда я был маленький. Она, правда, один раз надолго уехала, и я заболел, после чего у меня начала исчезать речь. Воспитание ее не было полезно. Она очень много на меня кричала, и я нервничал. Я не хочу от вас этого скрывать. Я ее все равно люблю, но она мне от моей болезни не помогла излечиться, была человеком нервным, вспыльчивым, легко меняла настроение. Воспоминания о ней у меня смешанные. Она много времени проводила со мной, я ценю ее преданность, но она все делала на большом нервном напряжении, и я от этого страдал.

А еще я хочу сказать, что она очень была человеком добрым и она очень часто со мной веселой бывала, шутила, развлекала, но если я что-то плохое делал, она очень злилась, причем вне зависимости от тяжести проступка. Ну, а память о ней хорошая, я очень жалел, когда она умерла, хотя, не могу скрыть этого, наша семейная жизнь после этого стала более веселой и спокойной.

Очень меня все это сейчас не устраивает, очень я мало доволен тем, что не могу о моей покойной бабушке сказать только хорошее, как мне хотелось бы, но на меня ужасно плохо действовал ее тяжелый характер, и еще я очень тяжело переживал всякие семейные ссоры, которые происходили из-за ее характера. Из-за того я это говорю, что мне очень важными в семейной жизни кажутся те трудности, которые возникают потому, что люди с разными характерами должны много времени проводить вместе и вместе делать всякие дела.

Я много причинял трудностей, забот всем, я это понимаю, но я должен рассказать все, что я чувствовал тогда, а вы, если посчитаете нужным, можете это в книгу не включать. Я мало испытываю желания такие неприятные вещи рассказывать, однако так как мы договорились, что я буду рассказывать искренне, то я так и поступаю.

Моя вторая бабушка, Наталья Александровна, очень добрая, всегда была веселой и мягкой, никогда меня по-настоящему не ругала, и я ее любил. Однако, ей очень трудно было в доме бывать, моя первая бабушка ее не любила. Очень я это переживал, я чувствовал недоброе отношение к ней со стороны моей бабушки Анны Васильевны и деда, что меня нервировало. .

А еще я хочу сказать, что очень я был благодарен родителям моим за то, что они меня старались всячески развлекать, гулять, так как если бы я все время сидел дома, то больше испытывал бы разных неприятных моментов.

А еще я хотел сказать, что от моей бабы Наташи я очень много слышал всяких интересных рассказов, сказок, песен. Очень она со мной была нежна. А еще хочу сказать, что даже сейчас, когда она старенькая и слабая, очень хорошо со мной обращается. Она меня ругает, но я не чувствую с ее стороны злости и только чувствую свою вину.

Я думаю, что у нее, наверно, характер очень легкий. Она к нам приходила, проводила здесь целые дни. Отец уходил работать на ее квартиру, и она была со мной. Так что получалось, что мы проводили много времени. Вообще она и теперь помогает мне успокоить нервы.

Отец стал для меня главным человеком, когда я научился общаться с ним, научился писать; тогда он стал играть в моей жизни важнейшую роль. До этого он был тоже важен, самые интересные прогулки были с ним, он катал меня на велосипеде, на плечах носил, но все-таки он много работал и уезжал за границу, и я много времени проводил с женщинами, и то, что происходило с ними, было для меня важно. Потом все изменилось, и женщины стали для меня менее важны, чем в раннем детстве.

Общение с отцом для меня важно, но отец требует от меня каких-то дел, бабушка Наташа и мама от меня ничего не требуют, кроме соблюдения каких-то правил, которые я все равно не соблюдаю. У них нет такого потенциала энергетического, чтобы заставить меня что-то делать. С женщинами, мне кажется, легче, с ними я делаю, что хочу, отец часто обращается со мной жестко. Я это очень одобряю теоретически, но я не ручаюсь, что это мне доставляет удовольствие.