Никольская О.С.
АФФЕКТИВНАЯ СФЕРА ЧЕЛОВЕКА: ВЗГЛЯД СКВОЗЬ ПИРЗМУ ДЕТСКОГО АУТИЗМА.

ОГЛАВЛЕНИЕ ||  1  |  2  |  3  |  4  |  5 

5.2
Изменения в системе сознания, связанные с акцентуацией уровня аффективных стереотипов

Особенности развития системы сознания, обусловленные увеличением "силы" второго уровня

1. Эти особенности проявляются в первую очередь в развитии механизмов самого второго уровня организации поведения, и, прежде всего, в характере аффективной ориентировки - в активности выявления подходящих и отбрасывания неподходящих возможностей. При этом диапазон впечатлений, в которых потребность узнает себя и которые дают субъекту переживание яркого чувственного удовольствия, расширяется. В то же время отвержение субъектом качественно дурного, неподходящего, совершается особенно резко. В фокусе сознания, таким образом, оказывается прежде всего хорошее качество жизни, отрицательное просто отбрасывается этими жизнелюбивыми людьми.

Что касается адаптивного поведения субъекта, то яркое переживание удовольствия, его неразрывная связь с конкретным чувственным ощущением обостряет аффективную память и позволяет прочно зафиксировать не только разнообразие значимых целей, но и множество способов их достижения. Таким образом, аффективные стереотипы позволяют создать разветвленную связь субъекта с окружающим, миром и мощно укорениться в нем. Привычные формы жизни оказываются при этом настолько мощно положительно заряженными, что их нарушения, помехи, задержки в реализации потребности вызывают у субъекта взрыв отрицательных реакций. Крепкая и конкретная аффективная память, напряженность, полярность аффекта, нетерпеливость, вспыльчивость могут стать отличительными чертами таких людей.

Среди способов саморегуляции, подъема психического тонуса может преобладать стремление к непосредственному чувственному контакту со средой и удовлетворение от разработки положительных стереотипов жизни - "дома - полной чаши", хозяйства, обилия запасов, инструментов, приспособлений - разнообразных, качественно добротных способов жизни.

Проследим далее, как усиление второго уровня может повлиять на развитие механизмов других уровней и всей системы в целом.

2. Первый уровень в этих условиях развивается особым образом. Второй - будет активно мешать ему в выполнении его собственных адаптивных задач. Как мы уже обсуждали, второй уровень ограничивает действие механизма пресыщения по отношению к избранным им впечатлениям хорошего качества. Однако в данном случае границы хорошего качества могут значительно расширяться, и во всей этой области "хорошего" ощущение опасности, угрозы превышения допустимой интенсивности в контактах с миром активно подавляется. Это позволяет субъекту, с одной стороны, в полной мере "объедаться" хорошим качеством жизни, но с другой - уменьшает его осторожность в отношениях с внешней средой. Мы уже говорили о возможной потере "чувства края" при значительном усилении первого уровня, в данном случае растущую неосторожность можно скорее связать с потерей субъектом "чувства меры" в удовлетворении своих потребностей.

Потеря "чувства меры" проявляется и в особенностях организации психосоматических процессов: радость жизни, допуская излишек хорошего качества, заставляет субъекта длительно игнорировать сигналы телесного дискомфорта. Вспомним, например, как часто тяжелая болезнь незаметно подкрадывается и внезапно подкашивает именно такого - жизнелюбивого и полного сил человека.

Третий уровень в данном случае также испытывает сильное влияние второго: его механизмы служат утилитарным земным целям удовлетворения потребности., Новое рассматривается преимущественно с точки зрения его пользы: того, что оно дает для удовлетворения потребностей. Прочно фиксированные аффективные стереотипы поведения, способы действия затрудняют поиск новых путей, нового ре-рвения проблемы. Преодоление препятствия тоже рассматривается сугубо утилитарно. Барьер на пути к цели не может стать объектом самостоятельного интереса, исследования, он - всего лишь досадная помеха, которую хотелось бы просто снести на пути к цели. Поэтому для субъекта в данном случае может быть характерно импульсивное агрессивное действие, но не истинная экспансия - не самоутверждение, не выявление границ своих возможностей.

Особенностью в развитии четвертого уровня является сохранение в эмоциональном переживании подчеркнуто сенсорного, чувственного компонента. Отношения с людьми включаются субъектом в общий аффективный стереотип жизни и благодаря своему чувственному оттенку эмоциональные привязанности фиксируются особенно жестко. Такого человека можно было бы назвать "собственником", потому что объекты привязанности присваиваются им и не воспринимаются отдельно от себя, их потребности переживаются как собственные, а их благополучие - как источник радости и объект заботы, угроза близким вызывает ярость, импульсивную агрессию.

Вместе с тем напряженность привязанности, аффективная заряженность эмоциональных связей, уменьшает пластичность в отношениях и затрудняет развитие диалога в отношениях с людьми. Поэтому в данном случае возможна авторитарность, гневливость, нетерпеливость и нетерпимость в отношениях с близкими, слепая ярость по отношению к врагам. В то же время для таких людей должны быть характерны и великодушие, и доверчивость, и отходчивость, возможность простить и забыть "старое" - здесь прочно фиксируется хорошее, дурное сильный второй уровень просто изгоняет из памяти.

3. Таким образом, мы видим, что сильный второй уровень тоже может сформировать особый, по-своему прекрасный во всех своих недостатках, тип человеческого сознания. Это - одаренность любовью к земной жизни, к ее разнообразию, изобилию, укорененность в ней множеством разнообразных привычек, способов жить, привязанностями и страстями, надежность и великодушие в отношениях с людьми. В идеале это рачительный и хлебосольный хозяин, крепко стоящий на ногах, вспыльчивый, но отходчивый, прибежище и опора для своих близких, тратящий себя щедро и с удовольствием. Тем не менее нарастание выносливости и в данном случае рождает внутренние противоречия в развитии механизмов самого второго уровня, создает проблемы других уровней и всей системы организации поведения и дознания.

Акцентуация в развитии системы

Даже при сохранении общей иерархии системы дальнейшее увеличение силы второго уровня может обусловить нарастание проблем в разрешении его собственных адаптивных задач. Прежде всего, как мы видали и при усилении первого уровня, это приводит к возникновению проблем обеспечения безопасности субъекта.

Во-первых, сверхсосредоточение на приятной, чувственной, стороне жизни мешает выделению и фиксации признаков опасности, разработке аффективных стереотипов защиты от неподходящего качества среды. Таким образом, целая сторона жизни остается без внимания субъекта, и это в какой-то момент делает его по-детски беспомощным. Кроме того, нарастание напряженности положительных аффективных связей с миром увеличивает нетерпеливость субъекта, провоцирует дезадаптацию из-за разрядов отрицательного аффекта при нарушении ожидаемого удовольствия.

Первый уровень не только не может кардинально помочь в организации защиты, но и сам затрудняется в обеспечении безопасности субъекта. Мы уже обсуждали, что, если в области удовольствия действие механизма пресыщения значительно ограничивается, а в области дискомфорта, наоборот, резко стимулируется, то это серьезно нарушает пластичность субъекта в отношениях с миром. Потеря чувства меры в удовольствии в сочетании с невниманием к соматическим проблемам может реально поставить под угрозу жизнь человека.

Третий уровень тоже не может в этом случае исправить положение. Опасность подстерегает субъекта не только из-за его недостаточной пластичности в отношениях со средой, но и в связи со все большим недоразвитием механизма экспансии - адаптации к неопределенности, гибкого диалога с препятствием. Отношения с барьером все чаще могут развиваться как короткое замыкание, импульсивное агрессивное действие: нарастающая нетерпеливость, нетерпимость к помехе заставляет субъекта, не соизмеряя силы, бросаться на барьер в слепой ярости быка. Вероятность попасть в беду, разбиться о преграду нарастает.

Четвертый уровень характеризуется нарастанием сложностей в отношениях с людьми. С одной стороны, невнимание к отрицательному опыту проявляется здесь как наивность и бесхитростность, что тоже может быть расценено как проявление незрелости, инфантильности структуры сознания. О таком человеке часто говорят: "Большой ребенок". С другой - напряженность аффективного стереотипа приводит к тому, что некоторая доминантность в отношениях оборачивается самодурством, все выраженное проявляется импульсивность и гневливость. Именно в этом случае нарастает опасность развития ситуативного патологического аффекта - "короткого замыкания", неконтролируемого агрессивного действия. Впоследствии такой человек, как правило, сожалеет о случившемся, однако исправить катастрофические последствия уже не в его силах.

Дальнейшее увеличение выносливости второго уровня ведет к появлению трудностей в развитии самого механизма жертвы. Стремлению жертвовать начинает все сильнее противостоять напряжение собственной потребности, возникают противоречивые переживания, сопровождающиеся упреками окружающих.

Таким образом, мы снова видим, что при выходящем из общего ряда, сильном, уровне (в данном случае втором), у субъекта могут возникать проблемы в обеспечении безопасности, которые другие уровни не могут адекватно компенсировать" Более того, страдает развитие их собственных механизмов - нарушается возможность субъекта быть пластичным, становление механизмов экспансии, возникают проблемы в отношениях с людьми и формирование иерархически организованного переживания четвертого уровня.

Недоразвитие механизмов высших уровней и в данном случае создает угрозу сохранению нормальной иерархии сознания, следствием чего может стать деформация системы смыслов, и выдвижение на первый план второго уровня как основного смыслообразующего.

Деформация системы

Патологическое изменение смысловой иерархии адаптивных задач значительно упрощает систему организации поведения. Оно снимает ее внутренние противоречия и перекладывает трудности на плечи окружающих, которые в этом случае имеют дело с потенциально опасным для них человеком.

Эмоциональный контроль перестает доминировать, и на первый план для субъекта выступают задачи удовлетворения собственных, желаний. Причем, диапазон доставляющего удовольствие качества расширяется до такой степени, что под угрозой оказывается сама избирательность в определении конкретного объекта потребности и способа ее удовлетворения. Жадность в удовлетворении потребности может стать причиной потери чувства брезгливей. Привычные способы жизни перестают быть устойчивой опорой субъекта, уклад жизни не направляет и не поддерживает социальные установки.

При сохранении иерархической структуры сознания остается возможность целенаправленной организации действий, но эта целенаправленность связана теперь уже не столько с преследованием конкретной, жестко фиксированной цели, сколько просто с удовлетворением потребности, которое обслуживают теперь механизмы всех других уровней. Поведение при этом может становиться даже более пластичным и гибким, т.к. организация первого уровня уже в меньшей степени подавляется устойчивыми аффективными стереотипами. Резкое импульсивное отвержение неприятного сменяется более естественным отстранением и уходом.

Теперь субъект может проявить и большую хитрость, изворотливость в стремлении удовлетворить свои желания. Его аффективные стереотипы уже не так определенно очерчены, не столь активно подавляют ориентировку третьего уровня, и это позволяет субъекту лучше различить характер препятствий на пути к удовлетворению потребности. В то же время, потеряв свою прямолинейность и импульсивность в движении к аффективной цели (как и саму определенную аффективную цель), субъект не сосредоточен и на преодолении препятствия. Поэтому его поведение в поле привлекательных возможностей и барьеров может в большой степени определяться пластичностью первого уровня - желанием выйти из неприятной или напряженной ситуации и удовлетворить желание доступными подручными способами. Проще говоря, он может выглядеть алчным и неразборчивым, хитрым, изворотливым и трусоватым.

В отсутствии эмоционального контроля четвертого уровня другой человек предстает для него безлично - как аффективная цель, средство удовлетворения потребности или, наоборот как препятствие на пути к цели. Понятно, что на этом фоне могут возникать тенденции к асоциальному поведению.

Как одного из наиболее приятных представителей этого типа можно было бы, как нам кажется, вспомнить сэра Джона Фальстафа, представленного в "Виндзорских проказницах" самим У. Шекспиром. Обжора и неженка, трусливый, ленивый, льстивый и хитрый, паразитирующий ради вкусного куска и сладкого глотка, он все же вызывает у нас симпатию в силу своей неудержимой жажды жизни, способности в полной мере оценить ее дары.

Понятно что в условиях отсутствия эмоционального контроля и уменьшения упорядоченности в удовлетворении потребностей могут очерчиваться устойчивые влечения к телесным удовольствиям - сексуальные, стремление к обжорству. Развитие влечений, как уже отмечалось, создает угрозу нарушения баланса адаптивной функции и аутостимуляции, что может привести к полной потере адаптивной направленности самого второго уровня и распаду системы сознания и поведения. Распад смысловой структуры означает для субъекта невозможность целенаправленной организации поведения и ставит под вопрос его самостоятельное физическое выживание.

Распад смысловой структуры

Угроза осуществляется, если удовольствие от удовлетворения потребности возрастет настолько, что диапазон приемлемого качества расширяется до потери адекватной избирательности. Это проявится во всеядности, патологической неряшливости, полном отсутствии брезгливости, ло не из-за безразличия, как это было характерно для типажа сильного первого уровня, а, наоборот, из-за слишком выраженной чувственности в контактах со средой, слишком сильного напряжения потребности, которая требует немедленного удовлетворения, получения удовольствия любыми подручными средствами. Теперь уже не только потеря чувства меры, но и потеря чувства качества начинает представлять опасность для субъекта.

Грань между реальной адаптацией и аутостимуляцией стирается, и механизмы всех уровней тоже теряют свое приспособительное значение. Уходит хитрость, изворотливость, трусость, исчезает жизнелюбие Фальстафа, его способность к выживанию и приспособлению, использованию в свою пользу любых обстоятельств. Человек становится игрушкой поля, но не поля внешних воздействий, как это было при поломке системы сильным первым уровнем, когда субъект мог просто уйти, растворившись в потоке внешних ощущений, а игрушкой своих собственных влечений, внутреннего напряжения потребностей. И это тоже создает ситуации экстремально опасные и для него самого, и для окружающих его людей.

Таким образом, с нарастанием выносливости второго уровня мы отмечаем сначала нарушение равновесия внутри самого второго уровня: меньшее внимание уделяется созданию аффективных стереотипов защиты, предупреждения опасности и большее сосредоточение на разработке способов, средств, приемов удовлетворения потребности. Дальнейшее увеличение выносливости может стать причиной нарушения межуровневого взаимодействия и недоразвития механизмов других уровней, что ведет к деформации системы смыслов.

Такая деформация, выводя на первый план разрешение задач дефектного уровня, упрощает организацию адаптации субъекта, но ставит под угрозу сохранение баланса функций адаптации и саморегуляции. В отсутствии противовеса в развитии механизмов других уровней, сильный второй формирует бесконтрольные влечения, уделяет все большее внимание непосредственной аутостимуляции впечатлениями удовольствия и теряет возможность адекватного учета реальных обстоятельств. Это означает потерю приспособительной направленности не только для второго уровня, но и для всей системы организации поведения.

Особенности развития системы сознания, связанные с увеличением чувствительности второго уровня

1. Рассмотрим, как проявляются эти особенности в развитии механизмов самого второго уровня организации сознания.

С одной стороны, это выражается в развитии тонкой положительной избирательности, особой индивидуальности в опредмечивании потребности, а с другой - сверхточно определяется и фиксируется и то, что субъект не любит. Таким образом, с нарастанием чувствительности и разборчивости второго уровня сужается область положительной и разрастается диапазон отрицательной избирательности.

При этом очень точно определяется не только сама потребность, но и способы ее удовлетворения, аффективные стереотипы жизни также детально разрабатываются, как и признаки хорошего и плохого качества в предмете потребности. Они жестко фиксируются, и субъект может проявить педантизм и "принципиальность" в представлении, "как это делается" и "как не надо делать", т. е. предстать утонченным, подчеркнуто чистоплотным и брезгливым.

В регуляции соматических процессов чувствительность второго уровня также проявляется и как очень точное определение удовольствия, и как особая чуткость к нарушению нормального течения физиологических процессов. В отличие от неопределенной чуткости первого уровня второй фиксирует телесный дискомфорт в его конкретных сенсорных оттенках, и недомогание поэтому может быть четко выражено субъектом словесно, с подробностью представлено в ярких сенсорных образах.

Чуткий второй уровень определяет и развитие особого качества аутостимуляции. Если сильный, выносливый уровень позволяет нам получать радость от разнообразного сенсорного контакта со средой, от ее изобилия, яркости, то чуткость дает возможность развить изысканный вкус, привлекает внимание к приятным чувственным подробностям жизни. Глубокое удовлетворение приносит переживание разработанности ритмов жизни, системы их примет, детальной очерченности всего бытового уклада и, в особенности, его стороны, связанной с защитой от плохого качества.

2. Рассмотрим, как это своеобразие второго уровня отражается на развитии механизмов других уровней организации сознания.

На первом уровне наблюдается тенденция к уменьшению пластичности в отношениях с миром, снижение порога дискомфорта. Мы уже говорили о снижении порога дискомфорта в связи с увеличением чувствительности самого первого уровня, но в данном случае, оно будет носить избирательный характер: затронет не все взаимодействие со средой, а лишь область ее субъективно плохого качества. Чуткое узнавание плохого качества, фиксация защитных реакций мешает легко вписаться в среду, бездумно уклониться от дискомфорта, получить удовольствие от свободного потока впечатлений, а, значит уменьшается возможность тонизирования впечатлениями первого уровня. С расширением зоны плохого качества сужается область пластичности субъекта.

На третьем уровне чувствительность к плохому качеству среды проявляется нелюбовью к неожиданности, настороженностью по отношению к новому. Для человека, столь чуткого к качеству, существует мало шансов того, что со стороны неупорядоченного мира может прийти нечто хорошее. Особой заботой становится не экспансия, не развитие контактов с миром, а сохранение наработанного, обеспеченного качеством уклада жизни. Преодоление препятствия также имей для такого человека очень утилитарный смысл, но эта утилитарность принципиально отличается от направленности человека с выносливым вторым уровнем.

В обоих случаях при разрешении поставленной обстоятельствами задачи для субъекта значимо не определение границ своих возможностей, не расширение жизненного пространства. Отличие проявляется в том, что важным для человека с чутким вторым уровнем является давке не столько Достижение аффективно значимой цели, сколько тщательное воспроизведение, несмотря на все возможные помехи, искомого стандарта качества. Поэтому в процессе преодоления трудностей новое решение рождается как прием, изобретательность в способах достижения стандарта (его варианты не рассматриваются). При невозможности получения идеального качества субъект скорее откажется от достижения цели совсем, чем пойдет на компромисс.

На четвертом уровне стремление к общению формируется у субъекта тоже под знаком потребности в разработанном и проверенном ритуале жизни, в гарантиях защиты от ее плохого качества. Это создает предпосылки для развития особой зависимости от характера взаимодействия с окружающими. В личном общении такой человек может также проявлять особую чувственную избирательность, что, с одной стороны, проявляется в особой тонко разработанной аффективной фиксации, вплетенной в развитие эмоциональных привязанностей, а с другой - обусловливает развитие стойких эмоциональных антипатий, тоже вырастающих на чувственной основе и связанных, например, с особой брезгливостью субъекта.

Заботливость по отношению к близким здесь тоже связана с некоторой жесткостью и доминантностью. Однако в данном случае она может проявляться как тревога за близких, стремление уберечь их, сохранить и отстоять их благополучие и здоровье. Такие люди чутко реагируют на недомогание других, и именно из-за настойчивого желания удержать близких в рамках разработанного хорошего стереотипа жизни возникает некоторая авторитарность, нарушение способности к гибкому диалогу, пластичности в отношениях.

3. Таким образом, мы отмечаем возможность рождения еще одного типа сознания, в котором своеобразные недостатки также уравновешиваются особой одаренностью в отношениях с миром и людьми. Это - тонкость в разработке стереотипа жизни, в разработке его не вширь, а вглубь, особый вкус к подробностям, деталям, тщательное освоение и сохранение традиций, накопленных поколениями. Это - прочная индивидуальная привязанность, стремление и реальное умение не только заметить и сформулировать неблагополучие, но и подобрать средство избавления от него. Это дар сохранять, выкармливать, выхаживать, вынянчивать, и, возможно, с ним связан исходно и талант хорошего врача - диагноста и лекаря.

Вместе с тем нарастание чувствительности ив данном случае создает особую угрозу для развития механизмов самого второго уровня и всей системы организации поведения и сознания:

Акцентуация и нарастание дисбаланса системы

С увеличением чувствительности второго уровня его особенности все более начинают ощущаться как слабость, быстрое пресыщение жизненных потребностей, и на первый план выступают уже не преимущества, а трудности адаптации. При сохранении целостности всей системы и нормальной иерархии ее уровней жизнедеятельность второго уровня приносит все меньше радостей и все больше болезненных забот.

Слишком точно дифференцируя качество впечатления, субъект перестает получать достаточное положительное подкрепление даже в ситуации, объективно благоприятной для удовлетворения желания. Без положительного подкрепления возникает угроза дезавтоматизации процесса удовлетворения потребности, а вслед за ней и сохранности жизненного стереотипа. Встает угроза сохранности индивидуального арсенала привычек, вообще привычные способов жить.

Эта драматическая ситуация ярко проявляется именно в обыденной жизни. При отсутствии удовольствия от легкости, ловкости, точности своего движения субъект не получает выраженного подкрепления от завершения совершенного им действия. В этих условиях естественно возникает вопрос: "Сделал ли я это или нет?" Установка на защиту, сохранение сложившегося стереотипа завершает дезавтоматизацию привычных действий. В результате возникает постоянная тревога, фиксируются страхи: "Погасил ли я свет? выключил ли газ или утюг? взял ли ключ? закрыл ли дверь?" На этой основе разрабатываются защитные стереотипы перепроверки себя и появляется субъективная зависимость от них, навязчивое стремление к их повторению, потому что они, как и в случае слабости первого уровня, начинают уже не столько реально контролировать совершаемое действие, сколько снимать нарастающее напряжение.

Сходную картину мы увидим, если обратимся к аффективной регуляции соматических процессов. Слишком большая "привередливость" второго уровня к качеству ощущений лишает субъекта чувства телесного благополучия, непосредственной радости жизни, а это, в свою очередь, может привести к дезавтоматизации процессов удовлетворения органических потребностей.

Можно предположить, что, в отличие от психосоматических нарушений, провоцируемых слабым первым уровнем, процесс удовлетворения становится болезненным в связи с дискомфортом самого сознания потребности. Он не прерывается внезапным спазмом из-за ощущения дискомфорта или испуга, а, скорее, недостаточно подкрепляется положительными впечатлениями. В связи с этим снижается общая физиологическая активность субъекта, возрастает его брезгливость, разборчивость. Кроме того, сверхчувствительность субъекта к характеру своих телесных ощущений создает благоприятную почву для подробной фиксации проявлений мнимой болезни. Тогда возникают не общие ипохондрические установки, а конкретные версии, охотное узнавание своих ощущений в симптомах известных заболеваний.

В целом можно сказать, что в данном случае происходит общее снижение чувственной памяти на приятные впечатления при, наоборот, исключительной концентрации на ее плохих деталях. Картина чувственного мира прорисовывается в основном в темных тонах, в неприятных подробностях, а удовольствие становится все менее реальным. Для его достижения требуется все больше усилий - строгое педантичное следование тщательно разработанным стереотипам жизни, а они в данном случае все более "размываются", и навыки дезавтоматизируются.

Переживание внутреннего и внешнего неблагополучия заставляет механизмы других уровней подключиться к организации жизненных стереотипов. Их средства, однако, тоже оказываются неадекватными и чаще всего усугубляют дезадаптацию.

Первый уровень может предложить только увеличение дистанции, т. е. еще большее отстранение от жизни; третий усугубляет положение переживанием навязчивости, возвращения переживания тревоги, страха, зависимости от стереотипов контроля; четвертый развивает приемы постоянной сознательной перепроверки себя - фиксирует тревожные сомнения: а взял ли я?.. а выключил ли?.. сказал ли?.. посмотрел ли?.. - подтверждает ипохондрические опасения. Складываются целые системы самопроверки, формируется направленность на поиск надежных систем оздоровления: учений о правильном питании, комплексов особых физических упражнений или водных процедур. При этом у субъекта возникает особое чувство защищенности, если он входит в группу единомышленников, исповедующих, например, единые принципы здорового образа жизни.

Все это создает дополнительную нагрузку на высшие отделы. Механизм экспансии в этих условиях развивается с трудом, поскольку для субъекта важно, прежде всего, сохранение жизненного стереотипа, новое оценивается им положительно, только если оно связано с развитием защитных стереотипов, например различных методов лечения.

На четвертом уровне тоже возникают трудности. Во-первых, брезгливый второй уровень создает выраженный отрицательный аффективный фон восприятия других людей, субъект с трудом отвлекается от малейших примет неопрятности и нездоровья. Нечистые ногти, сомнительный цвет лица - все это может формировать стойкие антипатии, аффективную пристрастность в отношениях с людьми.

Во-вторых, даже в случае эмоциональной приязни, прочной привязанности могут возникать постоянные трения в отношениях. Напряжение нарастает в самой иерархической структуре переживания четвертого уровня. Жертва становится все более трудной в связи с жестокой необходимостью отстаивания индивидуальной избирательности, защиты своих привычек. Люди часто наступают такому человеку на больную мозоль, и травмы, обиды прочно и в деталях фиксируются им. Именно для такого случая может быть характерна выраженная мелочная злопамятность в отношениях.

Перегруженность верхних отделов заботами второго уровня, гипер-компенсаторный контроль четвертого уровня в сочетании с беспомощностью уровня экспансии создают особую жесткость и хрупкость всей системы, ее сверхзависимость от работы четвертого уровня. При этом иерархическая структура четвертого уровня сама находится в опасности в связи с дальнейшим повышением чувствительности второго уровня. Налицо угроза деформации всей системы смысловой организации сознания.

Деформация системы смысловой организации сознания

Она происходит в тот момент, когда эмоциональный контроль теряет свое ведущее значение, и на первый план выступают задачи слабого второго уровня: защитить индивидуальное благополучие, обеспечить свое существование. Упрощение системы адаптационных задач сразу снимает ее внутреннюю напряженность. Если на предыдущей ступени субъекту прежде всего было трудно самому, то теперь, как и в других случаях деформации системы смыслов, трудно становится окружающим.

Все остальные уровни мобилизуются на решение одной адаптационной задачи - защиты от плохого качества жизни и сохранения здоровья субъекта. Первый борется с плохим качеством среды увеличением дистанции в контактах, механизмы третьего - обеспечивают преодоление помех в достижении этих целей. Другие люди в данном случае легко становятся средством разрешения проблем субъекта, и в манипуляции ими может проявиться его особая изобретательность и хитрость. Кроме того, при отсутствии эмоционального контроля в отношениях с людьми, нарастает холодность, подозрительность, возможно возникновение идей "вредительства".

Особое значение приобретает развитие особых приемов саморегуляции, в данном случае речь идет уже не о повышении тонуса, а о защите от отрицательных переживаний. Легко очерчиваются особые пристрастия субъекта, распространенным способом аутостимуляции становится коллекционирование как накопление средств защиты. Если для коллекционирования, характерного для слабого первого уровня, субъективно важно было переживание самого построения устойчивой упорядоченной системы, и в коллекции на первый план выступала ее структура, то здесь значима именно гипотетическая польза собираемых вещей или идей, их ценность в свете возможного "черного дня". Сохранение и приумножение коллекции гораздо важнее, чем ее реальное использование, потому что она становится для субъекта реальным мощным средством борьбы со страхом.

Это может быть "коллекция", вместившая в себя маленький листок чистой бумаги, кусок черствого кекса, почти совсем целую кофту, старое одеяло - все это может когда-нибудь пригодиться и спасти коллекционера, в котором мы, конечно же, узнаем гоголевского Плюшкина. Пронзительный образ скупца, который с непосредственным детским эгоизмом жертвует близкими ради страсти собирания "полезных вещей", характерен, наверное, для многих культур: для нас это прежде всего Плюшкин, хотя мы помним и о знаменитом Скупце Ж. Б. Мольера.

Возможен также вариант, когда слабый второй уровень в качестве сверхзадачи выдвигает предотвращение болезни - знаменитый Мнимый больной Мольера, чтобы получить в свое пользование домашнего доктора, пытается против воли выдать свою дочь замуж. Его способы аутостимуляции напоминают нам многих "мнимых больных" с их постоянной заботой связывания страха болезни тщательной фиксацией, подробным определением и упорядочением многочисленных признаков своего телесного неблагополучия, соотнесением их с симптомами всех известных болезней. Эти "коллекции" умеряют страх перед реальным страданием, так же как "коллекции" лекарств, целителей, способов излечения вызывают чувство защищенности, а многочисленные лечебные процедуры служат средством редукции нарастающего напряжения.

При деформации смысловой системы у субъекта сохраняется возможность целенаправленной адаптации к окружающему. Отказавшись от эмоционального контроля над своими действиями, такие люди, используя других, могут проявлять достаточную активность, изворотливость, предприимчивость в решении своих задач. Однако в данном случае возникает другая опасность - увеличение роли саморегуляции - защиты от отрицательных переживаний, очерчивания компенсаторных влечений и нарастания субъективной зависимости от них. Дальнейшее увеличение чувствительности второго уровня приводит уже к нарушению баланса между функциями адаптации и саморегуляции - к поломке системы смысловой организации сознания и полной дезадаптации субъекта.

Поломка системы смысловой организации сознания

В этом случае диапазон приемлемого качества становится столь экстремально узок, что уровню приходится решать свою задачу защиты радикальным способом: ограничить субъекта одним-единственным и неизменяемым жизненным стереотипом и наложить запрет на все другие формы контакта с миром. Таким образом, уровень полностью теряет свои приспособительные функции установления индивидуальных связей с миром, накопления навыков контакта с ним.

Первый уровень не может развить механизм пластичной преднастройки к среде, поскольку и дистанция, и форма отношений с миром жестко заданы патологическим аффективным стереотипом второго уровня: при возможной ловкости в отдельных стереотипных навыках характерны общая скованность, отсутствие пространственной интуиции. Образование отдельных речевых стереотипов, жестко привязанных к конкретной ситуации, сочетается с отсутствием спонтанных высказываний, гибкого использования существующих речевых навыков.

Третий уровень не развивает механизма экспансии, и любое изменение постоянства в окружающем вызывает панический страх, препятствие провоцирует генерализованную агрессию. Взаимодействие с людьми развивается только в рамках симбиотической связи. Близкий рассматривается как основное условие существования ребенка, он должен постоянно присутствовать, его контакты с ребенком должны укладываться в русло аффективного стереотипа, а действия быть полностью предсказуемы.

Иерархическая структура переживания четвертого уровня в этих условиях не формируется. Ребенок не в состоянии пожалеть мать, войти в ее положение, но это не значит, что он в принципе не способен к сопереживанию. Когда мать плачет, ему тоже очень плохо, и он может импульсивно начать бить ее, чтобы прекратить невыносимо тяжелое для себя переживание.

Крайне затруднена произвольная организация, которая в отсутствии механизма жертвы возможна только с помощью конкретных наград и наказаний или посредством прямого насилия, что часто заканчивается взрывом негативизма. Развиваются аутистические тенденции, они проявляются как активное сопротивление любым попыткам установления контакта вне устойчивого аффективного стереотипа. Аутизм в данном случае носит характер отвержения.

Активные отношения с миром заменяет аутостимуляция. Она принимает черты, характерные именно для второго уровня, - активного самораздражения с помощью стереотипных действий. Наиболее грубые формы связаны с самораздражением тела, однако возможны и речевые стереотипы, примитивные стереотипные агрессивные действия, провокации близких на стереотипные формы эмоционального контакта. Особенно напряженно эти приемы используются для заглушения неприятных впечатлений.

Распад смысловой структуры предстает как слом аффективного развития на втором уровне системы организации поведения. Невозможность разрешения адаптивной задачи второго - препятствует формированию механизмов других уровней. В результате стресса дезадаптации их задачи становятся неактуальными для субъекта, и возникает поломка на втором уровне организации сознания. Клинически в данном случае мы имеем здесь дело со второй группой синдрома раннего детского аутизма.

Таким образом, отслеживая последовательность изменений, происходящих с системой сознания по мере увеличения чувствительности ее второго уровня, мы видим переход от особой индивидуальности, одаренности к патологическим изменениям: акцентуации, деформации системы смыслов и ее поломке - полной потере адаптивного смысла. Патологические изменения возникают и нарастают в тот момент, когда механизмы всех уровней начинают вынужденно использоваться для разрешения адаптивных задач слишком чувствительного уровня. В этом случае сосредоточение всех уровней на решении одного типа задач не только создает общую перегрузку высших уровней организации сознания, но и затрудняет развитие их собственных механизмов, что определяет хрупкость смысловых иерархических связей системы, создает опасность ее деформации.

В свою. очередь в системе с деформированной иерархией, с нарушением смыслового контроля высших уровней и смысловых ограничений уровней-антагонистов повышается опасность возникновения дисбаланса между развитием механизмов реальной адаптации и саморегуляции - способов защиты сознания от отрицательных переживаний. Мы проследили этот процесс от появления зависимости от определенных способов аутостимуляции к оформлению непреодолимых влечений и, наконец, к распаду системы адаптивных смыслов, ее поломке на втором уровне.

* * *

Таким образом, рассмотрев возможные изменения конфигурации системы сознания в связи с акцентуацией в развитии второго уровня, можно сказать, что сильный уровень стремится к организации жизненного пространства исключительно с помощью аффективного стереотипа удовлетворения потребности, а слабый уровень, наоборот, пытается связать и обезвредить его с помощью защитного стереотипа. И в том, и в другом случае, в своем крайнем выражении, это может привести к парадоксальному результату. Уровень, отвечающий за развитие индивидуального стиля жизни, может потерять избирательность в контактах с миром: в одном случае из-за ее сверхрасширения и развития всеядности, а в другом - из-за экстремального сужения.

Формы саморегуляции тоже развиваются однобоко: в первом случае - преимущественно как средства тонизирования, во втором - защиты от отрицательных переживаний. Однако в обоих случаях нарастание акцентуации уровня может привести к формированию на их основе патологических влечений, ставящих под угрозу сохранение адаптационной направленности поведения субъекта.

Излишняя выносливость и ранимость второго уровня создают проблемы для развития других уровней организации поведения и целостности всей системы. Если первая, расшатывая межуровневые отношения и делая их все менее определенными, провоцирует деформацию и распад системы смыслов, то во втором случае опасность представляет ; хрупкость структуры, обусловленной особой жесткостью межуровневых связей и перегруженностью контролем ее высших отделов.