Никольская О.С.
АФФЕКТИВНАЯ СФЕРА ЧЕЛОВЕКА: ВЗГЛЯД СКВОЗЬ ПИРЗМУ ДЕТСКОГО АУТИЗМА.

ОГЛАВЛЕНИЕ ||  1  |  2  |  3  |  4  |  5 

1.2.
Второй уровень - уровень аффективных стереотипов

Организация адаптации к внешнему миру

Второй уровень аффективной организации берет на себя ответственность за разрешение класса более сложных задач, что требует углубления и активизации контакта со средой и приводит, соответственно, к освоению качественно нового типа взаимоотношений с миром. Прежде всего это проявляется в возникновении активной избирательности в контактах со средой.

Основной адаптационной задачей второго уровня является регуляция процесса активного удовлетворения потребности. Первоначально это касается удовлетворения соматических потребностей. С помощью данного уровня устанавливается аффективный контроль за функциями самого организма: психосоматические ощущения уже не просто расцениваются как комфортные или дискомфортные, а упорядочиваются как качественно особые сигналы состояния различных витально важных потребностей. Потребность связывается с внешними условиями, фиксируются способы удовлетворения и зашиты процесса от возможных сбоев. Можно сказать, что приспособительным смыслом этой работы является опредмечивание потребности и фиксация результативных аффективных стереотипов контакта с окружающим.

Второй, уровень играет важную роль в отработке форм активного приспособительного поведения ребенка первых месяцев жизни: пищевого, оборонительного, установления физического контакта с матерью, определяет активность ребенка в процедурах ухода за ним. Позже он развивается и как ведущий организатор активного жизнеобеспечения, и как фоновый компонент других более сложных форм адаптации. Он создают фонд привычек, индивидуальный жизненный стереотип, определяющий полноту, своеобразие чувственной жизни человека, его вооруженность надежными средствами защиты и достижения желаемого.

Представляется, что этот шаг в переходе к активной избирательности в адаптации к окружающему обусловлен усложнением структуры переживания, формирующего особое мироощущение, а значит и тип взаимодействия с миром. Как мы отмечали выше, на первом уровне для субъекта была важна прежде всего интенсивность окружающего, а форма его поведения определялась общим рисунком воздействия внешних сил: он пластично вписывался в потоки мира - усваивал их или ускользал, собственная же активность субъекта при этом оставалась минимальной. Второй уровень, привнося в переживание активную пристрастность индивидуальной потребности, нарушает равномерную пластичность в отношениях с миром: он создает возможность активного выделения и надежного воспроизведения определенных субъективно значимых для нас впечатлений.

По нашему мнению, такая возможность возникает в связи с введением нового параметра аффективной оценки. Усложняется аффективная структура психического поля субъекта: оценку интенсивности воздействия начинает модулировать оценка его качества - соответствия или несоответствия витальным нуждам субъекта. Впечатления хорошего качества становятся на этом уровне более устойчивыми к пресыщению, что обеспечивает субъекту возможность активного контакта со средой во все время удовлетворения потребности. В то же время субъект приобретает повышенную чувствительность к интенсивности впечатлений плохого качества, к сбоям процесса удовлетворения потребности.

Таким образом, впечатления воспринимаются на этом уровне как приятные или неприятные в меньшей связи с их интенсивностью. Например, мы можем жадно глотать обжигающе горячий чай или пить ледяную, ломящую зубы воду; замерзнув, опасно придвигаться к жару огня, но отшатываться от слабого запаха тухлого яйца. Иначе говоря, возникает активная избирательность, и наши отношения с миром становятся субъективно пристрастными.

На втором уровне аффективно оцениваются ощущения всех модальностей, но при этом решающее значение исходно имеют сигналы внутренней среды (обратим внимание, что на первом уровне ощущение комфорта и дискомфорта воспринималось генерализованно, вне четкой связи с внутренним или внешним). Теперь именно внутренние впечатления, дифференцированно связываясь с внешними, определяют их качество - годность или негодность для удовлетворения потребности - и тем самым субъективно упорядочивают их.

Конечно, трудно предположить, что эта работа начинается с нуля. У человека, как и у животных,, должен существовать некоторый наследственно заданный набор релизеров (ключевых, по Тинбергену, основных, по Вилюнасу, сигналов), облегчающих первое узнавание витально необходимого. Опираясь на этот набор, ребенок, начиная с раннего детства, индивидуально дифференцирует и опредмечивает потребности. Процесс аффективной ориентировки происходит в активном проецировании внутренних переживаний вовне, что позволяет превращать исходно нейтральные внешние впечатления в качественно значимые.

Как известно, 3. Фрейд (1990) описывает этот процесс как заряжение объектов внешнего мира внутренним аффективным смыслом, А. Брилл обозначает его термином "катексис" (цит. по Изард К., 1980), К. Левин (цит. по Зейгарник Б. В., 1981) говорит о внутренних заряженных системах потребностей, которые придают субъективную валентность окружающим объектам и, вообще, субъективный характер объективной реальности. Субъект с его внутренними заряженными системами и окружающий мир представляют при этом для Левина единый континуум жизненного пространства. Используя эту терминологию, мы можем сказать, что аффективная ориентировка второго уровня как раз и представляет процесс активной разработки, дифференциации индивидуального жизненного пространства.

Этот уровень исходно сосредоточен на аффективной оценке ритмически организованных внутренних соматических процессов и выработке стереотипов удовлетворения потребностей, тоже основанных на выявлении повторяемости условий - ритмов внешней среды. Поэтому он должен быть особенно чувствителен к восприятию ритмически организованных сигналов. Задачей этого уровня должно быть не просто выделение устойчивых аффективно значимых признаков, но и их первая активная пространственно-временная организация.

Таким образом, в результате субъективной пристрастности, заданной активной витальной потребностью, ориентировка на втором уровне становится активной, избирательно-дифференцированной, организующей впечатления в устойчивые сукцессивные комплексы, которые позволяют использовать прошлый опыт для стабильного предвосхищения будущего.

Тип адаптивного поведения, характерный для данного уровня, принципиально отличается от пластичного следования динамике внешнего мира. Это уже не усвоение, а активное осуществление, проецирование вовне собственных жизненных ритмов и их согласование с ритмами окружающего. Таким образом, фиксируются, аффективно связываются точки регулярного совпадения или несовпадения внутренних и внешних ритмов и условия воспроизведения (избегания) субъектом этих моментов совпадения.

Для организации поведения этого типа важны уже не "свежие" изменения в потоке информации, а возможность выявления и прочного запечатления ее регулярных ритмов, то есть жизненно актуальным становится не гибкое рефлекторное кольцо, а способность к чуткому импринтингу, выработке жесткой условной связи. Только такая организация формирует стабильные навыки удовлетворения и защиты.

Механизм выработки условных рефлексов, как известно, был открыт и изучен И. П. Павловым. Его идеи получили развитие в теории оперантного обусловливания, разработанной в американской психологической традиции бихевиоризма. В обеих школах как основное условие организации навыка выделялся механизм положительного и отрицательного подкрепления, т. е. переживание удовольствия и неудовольствия. Характерно, что и в той, и в другой традиции подкрепление рассматривается в качестве универсального закона аффективной организации поведения.

Можно сказать, что на втором уровне это подкрепление действительно выражено явно и материально. Переживание, организующее поведенческие стереотипы, характеризуется совершенно определенным чувством удовольствия и неудовольствия. Яркость и конкретность ему придает чувственная окраска приятного и неприятного. (Наш опыт работы с детьми с ранним детским аутизмом показывает, что мимика, выразительные движения, вокализация, отражающие переживание удовольствия и неудовольствия, развиваются у них именно с появлением первых стереотипов, привычек, и, наоборот, дети первой группы, не вырабатывающие привычные стереотипы в контактах со средой, не реагируют дифференцирование даже на боль и голод.)

Рассмотрим подробнее, что может переживаться на этом уровне как удовольствие. Это впечатления, во-первых, непосредственно связанные с удовлетворением потребности, во-вторых, подтверждающие надежность, гарантии нашей адаптации. Известно, какое удовольствие нам доставляет упорядоченность в отношениях с миром: его устойчивость, предсказуемость, совпадение с нашими внутренними жизненными ритмами; удовлетворение дает чувство обеспеченности надежными навыками жизни, инструментами реализации желаний. Нам приятно переживание хорошего "вкуса и запаха" среды, ощущение правильного ритма жизни тела и среды; легкости, умелости в реализации привычных навыков.

Для маленького ребенка, в аффективной адаптации которого важнейшую роль играет второй уровень, как известно, чрезвычайно характерны и яркая радость жизни, удовольствие от собственных движений; привязанность к привычным условиям, удовольствие от воспроизведения знакомых эффектов во взаимоотношениях с миром.

Сильное неудовольствие, отвращение, испуг для этого уровня связаны с переживанием помех в удовлетворении желания, разрушения сложившихся привычных отношений с миром. Неприемлемыми оказываются впечатления плохого качества среды, сбои внутренних процессов жизнедеятельности и ситуация нарушения привычной аффективной связи - задержка в удовлетворении потребности. Отмена уже "заявленного" приятного впечатления почти непереносима, этот уровень "не любит", "не может" ждать.

Нетерпимость к изменениям режима характерна для ребенка раннего возраста. В тяжелых случаях нарушения аффективного развития, когда второй уровень надолго остается ведущим в приспособлении к миру, дети даже более старшего возраста со страхом воспринимают новшества в окружающем и оценивают задержку в исполнении желания, замену привычного способа действия как катастрофу.

Аффективное переживание этого уровня дает нам чувство реальной связи с миром, потому что оно неотделимо от конкретного ощущения. При этом, поскольку в переживании связываются внутренние и внешние ощущения, оно может объединять комплекс разных модальностей с аффективным акцентом на внутренних и тактильных впечатлениях, запахах, вкусе. Для этого уровня характерны синестезии: каждый знает, что цвет может быть ядовито-зеленым и вызывать оскомину или быть свежим, сочным; звук - скребущим и бархатным; свет - режущим и мягким. Вспомним о впечатлении героя чеховской повести "...пока она пела, мне казалось, что я ем спелую, сладкую, душистую дыню" (Чехов А. П. Моя жизнь; Собр. соч. в 12 т., 1962, с. 180).

Ощущение реальности происходящего с нами задается и самой стабильностью аффективного переживания, возможностью его повторить. Оно воспроизводится с каждым новым циклом жизнедеятельности организма, но его можно зафиксировать и испытать вновь, запустив уже сенсорной стимуляцией извне. Таким образом, переживание приобретает конкретные, устойчивые черты, что позволяет выразить его вербально. На этом уровне возникает стойкая аффективная память, и это дает возможность субъекту ощутить устойчивость, длительность своего существования.

Случайное или специально организованное сенсорное впечатление благодаря своему вхождению в аффективный комплекс может оживить переживание далекого прошлого. Специальное обращение к способам организации воспринимаемого материала в чувственно-аффективные комплексы, как известно, позволяет развивать образцы уникальной памяти (Лурия А. Р., 1996). Механизм действия такой памяти просматривается, например, в творчестве М. Пруста. Развитие сюжета в его знаменитом романе "В поисках утраченного времени" происходит как движение рядов аффективных образов, картин жизни, событий, воскрешаемых в результате толчка случайной чувственной ассоциации, изначально может быть, самой простой, такой, как вкус липового чая.

Возможность фиксировать переживание позволяет накопить индивидуальный аффективный опыт взаимодействия со средой, разработать систему предпочтений и отвержений. Н. А. Бернштейн (1990) связывает опредмечивание потребности с возможностью экстраполяции будущего. Однако будущее, открываемое этим уровнем, целиком определено аффективным опытом прошлого. То, что говорил 3. Фрейд о фатальном влиянии прошлого на наше настоящее и будущее, видимо, касается именно этого уровня аффективной организации поведения.

Выделение особенностей аффективного переживания позволяет нам реконструировать структуру сознания, тип мироощущения, который складывается при участии данного уровня. Как уже указывалось, вслед за Л. С. Выготским (1984) мы рассматриваем переживание как единицу сознания, сохраняющую его свойства, и видим, как из фона периферического сознания поднимается фигура качества сенсорного мира. Сознание начинает отражать устойчивые, индивидуально организованные отношения.

Если периферическое сознание первого уровня предполагало полное слияние, растворение субъекта во внешнем мире, то на втором человек связывает себя с окружающим активно и дифференцированно. Он проецирует свои ритмы вовне и аффективно фиксирует точки их совпадения с внешними пространственными и временными ритмами. Это еще не выделение себя как субъекта, а, наоборот, определение, опредмечивание себя средой, жесткое привязывание к миру в точках совпадения с ним. Конкретность опредмеченной вовне индивидуальной потребности, устойчивость связей с ритмами среды определяют конкретность, чувственную реальность, упорядоченность этого уровня сознания, его неразрывную связь с окружающим.

Переживание пространства на втором уровне противоположно динамичному "овременленному" пространству сознания первого уровня. Оно должно быть реально заполнено, устойчиво фиксировано аффективными связями сенсорных комплексов. Это пространство индивидуальных пристрастий и опасностей, клавиатура возможных точек опоры, конкретных условий организации движения. Если на первом уровне субъект вписывает себя в пространство, то здесь пространство активно включается им в собственный двигательный автоматизм (Валлон А., 1956).

Второй уровень аффективной организации рождает первую сукцессивную развертку переживания, устойчивую временную структуру сознания. Вместе с тем время этого уровня должно быть еще застывшим, "замкнутым накоротко" временем. Переживание организует единую жестко фиксированную конструкцию прошлого, настоящего и будущего, в которой все происходящее аффективно определено прошлым опытом. Время пронизано регулярными ритмами, которые постоянно "проигрывают" один и тот же набор жизненных мелодий.

Некоторое представление об этом уровне сознания нам дают воспоминания раннего детства, с его особым чувственно ярким восприятием мира, похожего на музыкальную шкатулку, где небесный свод тверд, звезды - золотые гвоздики, и солнце регулярно обходит вокруг Земли, где дни и события идут в правильном хороводе и "так всегда было" и будет вечно. Эти воспоминания можно связать с магическим сознанием, описанным Ж. Пиаже (1994) у детей раннего возраста, которое отличается, по его мнению, именно сенсорно-аффективной комплексностью, неразделенностью процессов внутреннего и внешнего мира.

По нашим наблюдениям, дети, патологически задержавшиеся в развитии системы аффективной организации взаимодействия с миром на разработке второго, уровня аффективного сознания (2-я группа РДА), воспринимают попытки изменить что-либо в окружающем как угрозу личного разрушения, они организуют свои взаимоотношения с миром только с помощью стереотипных действий и фраз. Это действительно производит впечатление магических действий: ребенок вне гибкой связи с окружающим, вне общения с людьми пытается просто "нажимать на кнопки", ожидая в ответ автоматическое исполнение желания: "дать пить", "накрыть" и т. п.

Пытаясь определить механизм организации переживания этого уровня, мы должны остановиться на предположении, что это - механизм аффективного запечатления. В поисках аналогий мы опять же обращаемся к 3. Фрейду, к его идее - заряжения объектов окружающего мира внутренней энергией желания и отвержения. Проецирование внутренней энергии потребности вовне создает энергетическую основу стабильности, возникающей в сознании фигуры избранного качества, и аффективных стереотипов контакта с миром. Таким образом, если аффективное поле первого уровня организуется свободным потоком внешней энергии, то поле второго уровня представляет уже результат связывания впечатлений субъективной энергетической структурой, перевода свободной энергии среды в потенциальные возможности субъекта.

Возможно, привычка, аффективный стереотип, на первый взгляд и не производят впечатления заряженной структуры, но, какой взрыв энергии может произойти при их разрушении! Мы можем очень сердиться, если не находим нужную вещь на привычном месте, раздражаться, если неожиданно обнаружим, что еду забыли посолить, и, наоборот, какое облегчение мы испытываем при неожиданном избавлении от привычной для нас неприятности.

Эту связывающую структуру можно представить как отдельные сети из положительных и отрицательных узлов. Они могут быть достаточно раскинуты вовне, но исходно коренятся в субъективных ощущениях. В то же время сложившийся аффективный стереотип запускается уже с любого звена сети. Для структуры этого переживания характерна принципиальная изолированность положительных и отрицательных связей. Конечно, волею обстоятельств отдельный плюс может переделываться в минус и наоборот, но тогда он снова включается в соответствующую его новому знаку связь.

Оценка качества может быть более или менее выраженной (подходить нам в большей или меньшей степени), но в какой-то момент возрастающее количество дегтя превращает сомнительную бочку меда в нечто явно отвратительное или, наоборот, уменьшение его пропорции заставит нас признать в неприятной смеси мед.

Приметы качественно приемлемого и неприемлемого настолько витально важны, что двусмысленность оценки недопустима. Второй уровень стремится создать и сохранить определенность в отношениях с миром.

Этот тип переживания по-новому организует всю систему психических функций. Как мы помним, в свободном, пластичном, сознании первого уровня центральной, организующей, была сенсомоторная функция, вокруг нее в раннем возрасте группировались и развивались другие психические функции. На следующей стадии развития в центр сознания перемещается память (Выготский Л. С., 1984; Валлон А., 1956, 1967), которая является основной формообразующей функцией второго уровня. Другие функции организуются вокруг нее и поэтому предстают в своих особых ракурсах: накапливаются моторные и речевые навыки; чувственно-аффективные комплексы связываются именем, которое становится их неотъемлимым индивидуальным признаком; мышление проявляется как способность оперировать усвоенными приемами, накопленными алгоритмами разрешения актуальных, конкретных задач.

Если аффективные механизмы сознания первого уровня обеспечивают оптимальный режим наиболее полного и объективного восприятия непрерывного потока информации, то механизмы второго уровня создают первые активные формы ее субъективной организации. Фиксация аффективных стереотипов жизни, вероятно, является основой развития константного предметного восприятия. Контрастно дифференцируя, полярно разводя приемлемое и неприемлемое, второй уровень выделяет устойчивые оппозиции картины мира, что создает основу для развития дискурсивного логического мышления.

В развитии этого уровня сознания возможны индивидуальные различия, связанные, как нам представляется, с широтой диапазона оценки качества среды как хорошего. Если диапазон достаточно широк, субъект развивает разнообразные и прочные контакты с миром, приносящие ему много радости, но, возможно, будет не очень разборчив в них. В случае более узкого диапазона субъект получает преимущество в точном определении качества, в развитии тонкого вкуса, но защитные стереотипы могут доминировать в его отношениях с миром. То есть опять, как и при обсуждении возможных индивидуальных различий в развитии первого уровня, мы видим на одном полюсе человека, активно вступающего в контакты с миром, а на другом - чуткого, но несколько отстраненного ценителя жизни.

Поведение, которое организует второй уровень, гораздо более привычно и понятно нам, чем поведение первого уровня. И это связано с тем, что, активно организуя реализацию наших потребностей, он чаще выступает как ведущий, смыслообразующий. Как уже отмечалось, этот уровень, видимо, играет главную роль в адаптации ребенка первых месяцев жизни. Исходно развитие активного приспособительного поведения опирается на небольшой набор врожденных стереотипных защитных реакций и циркулирующих форм поведения, обеспечивающих новорожденному пристройку к матери и вхождение в ситуацию кормления (Никольская О. С., неопубликованная работа, 1975 г.).

Вместе с тем развитие индивидуальных форм адаптации происходит очень быстро как в отношении режима сна и бодрствования, так и отельных моментов кормления и ухода - выработки определенных привычек в приспособлении к рукам близких, к своей бутылке и пустышке, к пеленанию, купанию. Индивидуальная манера жить вырабатывается почти "с ходу"; так Г. Компейре, цитируемый Л. С. Выготским (19836, с. 163), считает, что манера ребенка держать рожок уже может дать представление о его будущем характере, общей манере отношений с миром.

Процесс становления форм адаптации второго уровня, видимо, связан с активным образованием мозговых доминант, обеспечивающих физиологическую основу субъективной избирательности сигналов (Ухтомский А. А., 1925). Показателем успешной динамики аффективного развития младенца может служить появление у него активного выражения удовольствия (не только дискомфорт, но и удовольствие начинает теперь побуждать ребенка к активности) и постепенное уравновешивание реакций удовольствия и неудовольствия к двухмесячному возрасту (Выготский Л. С., 1984). Эта динамика отражает успехи ребенка в определении им своих первых привычек и предпочтений. Как уже упоминалось, сенсомоторное, речевое, умственное развитие проходят стадию интенсивного развития автоматизмов, и уровень стереотипов остается необходимой опорой, фоном их организации на протяжении всей жизни.

В процессе психического онтогенеза накапливает арсенал индивидуальных привычек, которым мы стремимся следовать. Они определяют прежде всего нашу особую манеру чувственного контакта со средой: "привык пить горячий крепкий чай", "не ем мяса", "люблю купаться в холодной воде", "не переношу жары", "ношу обувь без каблуков", "не могу жить без сладкого" и т. д. Привычки организуют - стимулируют, оформляют и подкрепляют - протекание наших внутренних физиологических процессов.

У взрослого второй уровень сохраняет ведущее знание в регуляции непосредственного удовлетворения потребностей организма, активного сенсорного контакта с миром, а также в накоплен" огромного количества хозяйственно-бытовых, трудовых навыков. Так, например, он отвечает не только за то, что и как я люблю есть, но и за то, как я готовлю, как разжигаю плиту, включаю свет. проветриваю комнату, привычно обхожу магазины, выбираю товар подсчитываю траты и т. д. Иначе говоря, следит за образование реализацией привычных форм жизни - той "полки с инструментами" которой мы пользуемся, не задумываясь, пока нам ее хватает, и не возникает новая проблема, к которой у нас нет готового ключа и которая не может быть разрешена простым подбором накопленных инструментов, методом проб и ошибок.

Второму уровню организации как более высокому и активному переходит и часть функции защиты от окружающей среды. Это происходит тогда, когда первый уровень явно не справляется со своими обязанностями и не может предотвратить наш контакт с разрушающим воздействием или увести субъекта от не столь острого, но длительного, выматывающего переживания дискомфорта. В этих случаях ответственность на себя берет второй уровень, и субъект не просто испытывает временный дискомфорт, а фиксирует неприятное переживание как боль или испуг, конкретный страх.

Эти переживания, связываясь с вызвавшими их обстоятельствами, включаются в аффективно-чувственные комплексы признаков болезненного, вредного, опасного, страшного. Соответственно фиксируются и защитные действия, сложные стереотипы поведения, которые предотвращают опасность. Так мы научаемся быть осторожными с кипящим чайником, крапивой, электрической розеткой, гнилым мостиком, незнакомой собакой; усваиваем, что от нее нельзя убегать, на горячее можно подуть и следует закрыть освещенное окно комнаты, чтобы не налетели комары. Фиксация признаков опасности И способов защиты от нее позволяет субъекту активно контролировать возможные ситуации испуга, что усиливает общую надежность системы аффективных стереотипов.

Аффективные комплексы страшного активно отделяют от нас ту часть среды, которая для нас опасна, они повышают чувствительность к впечатлениям, связанным с травматическим опытом (обжегшись на молоке, дуем на воду). С одной стороны, это повышает общую надежность жизненных привычек, но, с другой, мы теряем в свободе и непосредственности контакта со средой, заковываем себя в стереотипы не только охраняющие, но и ограничивающие.

Со вторым уровнем, по-видимому, связано и импульсивное агрессивное действие. Мы уже говорили о том, что аффективный стереотип может заключать в себе огромный заряд энергии, и его разрушение может вызвать взрыв недовольства или гнева. Аффективный срыв может спровоцировать, даже простая помеха, отсрочка в осуществлении; как уже говорилось, на этом уровне "не любят ждать". Кроме того, при замыкании напряженного стереотипа субъект может просто "снести" преграду, не обратив внимания ни на нее, ни на собственные травмы, полученные при столкновении с ней.

Таким образом, со вторым уровнем аффективной организации поведения и сознания связан огромный слой жизни, который придает страстность, напряженность нашим отношениям с миром, - радость, наслаждение, страх, гнев, нетерпение. Он дает форму нашей индивидуальности и прочно связывает ее с реальным, конкретным чувственным миром.

фоновое значение второго уровня тоже огромно. Прежде всего он связан с организацией внутренних жизненных ритмов, на которые накладывается любая самая сложная деятельность человека. Возможность активного, легкого осуществления, индивидуальных ритмов часто является для нас признаком одаренности человека, его способности к самовыражению. Это проявляется в особой красивой манере бега спортсмена; индивидуальном "вибрато" в голосе певца; в экспрессии, ритме мазка художника; в особой ритмической организации строя фразы художественного текста, по которому мы узнаем одаренность писателя, в неповторимом туше пианиста, в ритме мысли исследователя.

Любая деятельность опирается на свой набор стереотипов, штампов, без которого она не может осуществляться. Отсутствие привычного сорта бумаги или потеря любимой ручки, невозможность занять"свое" место в библиотеке показывают нам, гак облегчали эта стереотипы организацию нашей работы. Общеизвестны анекдоты о негодовании, с которым "профессор" встречает попытку навести порядок на его столе. По воспоминаниям О. Л. Книппер-Чеховой, отсутствие привычных духов настолько мешало ей при исполнении роли Раневской, что дирекции театра в этом случае приходилось отменять спектакль "Вишневый сад".

Фонд аффективно-чувственных стереотипов, выработанных вторым уровнем, пополняется автоматизированными средствами адаптации, исходно созданными другими, более высокими уровнями Так большая часть средств общения, алгоритмов решения интеллектуальных задач со временем автоматизируются и переходят в веденье второго уровня. Они становятся тем конкретным материалом (блоками навыков, наконец, ритмическим орнаментом), в котором реализуются и стабилизируются высшие процессы организации поведения Например, ученый может плодотворно работать, только опираясь на блоки профессиональных знаний, принятую в его области терминологию, и даже свободное самовыражение поэта невозможно без использования им сложившегося в его культуре стереотипного языка поэтических образов (Гинзбург Л. Я., 1974).

При всем значении этого уровня, однако, следует отметить что он остается только частью системы аффективной организации поведения и развивается в ее контексте, дополняемый и Уравновешиваемый другими уровнями. Актуализация только, или даже преимущественно механизмов второго уровня может привести к дезадаптации. Прекрасно приспосабливая нас к привычной, постоянной среде этот уровень оказывается несостоятельным в нестабильных Условиях Более того, само совершенствование аффективных стереотипов их индивидуальное развитие и детализация делает человека более уязвимым при нарушении привычного хода событий.

Поэтому мы будем стараться не только очертить отдельные уровни но и рассмотреть их взаимосвязи. Остановимся на анализе взаимоотношений уже известной нам пары первого и второго уровней в организации адаптации к окружающей среде. Представляется, что они вступают в сложно организованное взаимодействие: оба направлены на приспособление, но конкретные задачи их полярны. Если первый уровень обеспечивает пассивную адаптацию к изменчивому миру, то второй устанавливает активные отношения с постоянной средой. Противоположны и методы решения задач: первый уровень ориентирует на восприятие целостных соотношений, второй - на избирательное выделение отдельных значимых признаков; первый организует пластичное уподобление, усвоение внешней формы; второй - активно вырабатывает фонд индивидуальных предпочтений в отношениях с миром.

Мы видим, что уже на низших ступенях адаптации к миру четко разделяются два принципиально различных направления взаимоотношений со средой: приспособление к непрерывно меняющемуся миру и развитие средств адаптации к миру стабильных признаков и возможностей. Механизмы, обеспечивающие решение этих диаметрально противоположных задач, неминуемо должны вступить в отношения антагонистов.

Действительно, А. Валлон (1956) отмечает, что, когда ребенок начинает накапливать навыки, выделять отдельные признаки и называть их, он становится менее одарен в интуитивном разрешении пространственных задач; также увеличение числа речевых стереотипов сопровождается ослаблением чувства общей структуры языка. Валлон считает, что регресс возможностей непосредственной интуиции - восприятия конкретного плана действующих здесь и сейчас связей и сил - вызван влиянием более высокой психической инстанции, а именно складывающегося у ребенка поля автоматизмов.

Второй уровень, как более активный и сложно организованный, чаще становится ведущим по отношению к первому и задает аффективный смысл поведению. Мы знаем, что в случаях, связанных с активной потребностью, он может подправить или даже подавить оценку первого уровня. Аффективный сигнал "слишком сильно", "слишком много" начинает игнорироваться при яркой положительной оценке качества впечатления (именно это дает нам возможность переесть сладкого). Также второй уровень повышает чувствительность к интенсивности неподходящего впечатления, определяя брезгливость, стремление к сохранению чистоты качества. Можно сказать, что второй уровень имеет возможность активно модулировать влияние первого.

Вклад второго уровня в саморегуляцию

Второй уровень обеспечивает избирательный контакт с миром. Яркое, чувственно переживаемое удовольствие поддерживает необходимую для этого активность, устойчивость, заглушает неприятные ощущения. Можно сказать, что с его помощью достигается уже не редукция напряжения, не пассивное усвоение внешних ритмов, а активный подъем жизненного тонуса, избирательная стимуляция стенических и противодействие астеническим переживаниям.

Еще раз подчеркнем, что, хотя в сфере саморегуляции залогом нормальной работы является торжество принципа удовольствия, в норме это не вступает в противоречие с принципом реальности. В любых условиях для осуществления активной адаптации необходимо сохранение преимущества стенических состояний над астенической, и аутостимуляция в конечном итоге служит решению реальных зада",

Напомним, что на этом уровне ощущения удовольствия связаны прежде всего с благоприятным протеканием внутренних соматических процессов и с хорошим качеством сенсорного контакта с окружающим. Второй уровень дает радость от ощущения своего здоровья, правильных ритмов тела, восприятия чувственной фактуры мира, его вкуса, запаха, цвета - от переживания полноты и реальности жизни.

Известное состояние "сенсорного голода", неблагоприятные последствия "сенсорной депривации" свидетельствуют о том, что доза сенсорной стимуляции, необходимая для нормальной физиологической жизни, недостаточна для организации полноценной работы психики. Находясь в состоянии сенсорной депривации, мы создаем многочисленные способы дополнительной стимуляции. Уже младенец проявляет влечение к перцептивным стимулам как к таковым, вне связи с непосредственным удовлетворением физиологической потребности: он ищет взглядом яркую игрушку, сосредоточивается на свете лампы, бьет по погремушке, "играет", перебирая пальчиками перец глазами, сосет пустышку, палец или край пеленки. Известно, что это приятные для него впечатления, особенно оральные, помогают ему перенести ситуацию дискомфорта. Пустышка, палец долго используются ребенком как способ саморегуляции - они дают возможность успокоиться, заглушить голод, боль, тревогу.

Известно также, какое большое место в жизни ребенка первого - начала второго года жизни занимают действия с собственным телом и с объектами. Он стремится воспроизводить определенные, уже ожидаемые сенсорные эффекты (вспомним циркулярные реакции, описанные Ж. Пиаже). Ему необходима радость, которую дают движения - барахтанье, раскачивание, ползанье, приседания и "прыжки", потом ходьба; манипуляции с сенсорно яркими, звучащими игрушками, водой, песком; игры со звуками - ритмическое воспроизведение их в гулении, догом в лепете; игры со словами - их ритмизирование, рифмование, позже повторение детских стихов и прибауток.

Став взрослыми, в минуты усталости и потери интереса к жизни мы вновь обретаем бодрость, "прописывая" себе пешие прогулки, бег и купание, нам помогают ощущения травы и песка под босыми ногами, запах моря и тополиных почек. Теряя активность и нуждаясь в "скорой помощи" в борьбе с пресыщением, мы начинаем напевать, ритмично покачиваться, постукивать ногой. Наверное, каждый бывший студент помнит, как часто во время подготовки к экзаменам может "нападать жор", как для того, чтобы лучше сосредоточиться, мы начинаем ходить по комнате или включаем музыку.

В этих, часто непроизвольных, попытках саморегуляции, удержания активности на необходимом уровне и в нужном русле, мы используем не только подкрепление ее конкретными приятными впечатлениями. Вероятно, не в меньшей степени здесь ценно и подключение деятельности к энергии наших витальных ритмов и ритмов мира. Многие могут вспомнить, например, как хорошо думается "на ходу", ритм движения тела может стимулировать движение мысли, придать ее течению размеренность, складность, так же как нам часто помогает в этом стук колес поезда.

Кроме того, можно отметить, что средством аутостимуляции служит и удовольствие от благополучной реализации аффективного стереотипа контакта с миром (аналогично удовольствию от правильного течения внутренних соматических процессов), подтверждение надежности разработанных средств адаптации. Это может быть удовольствие от легкости, ловкости выполнения моторного, речевого или интеллектуального действия; точности и надежности поведенческого стереотипа, навыков социальной адаптации (Рубинштейн С. Л., 1946).

Это особенно характерно для периодов, когда навык уже успешно сложился, но еще полностью не автоматизирован. Ребенок наслаждаете своим "свежим" умением произнести новое сложное слово или зариться на высокую ступеньку; ученик "щелкает" задачки освоенного им истого типа, молодой профессионал "играет" приемами, научными терминами. Однако такое удовольствие может стать и постоянным средством аутостимуляции. Характерен, например, тип людей, получающих удовольствие от педантичного воспроизведения обычного порядка действий, их процедуры; говорунов, которые с особым вкусом произносят "изысканные" слова и сложные обороты речи; резонеров, охотно рассуждающих по поводу проблемы, что для них может быть более значимо, чем ее реальное разрешение.

Наряду с подтверждением прочности отдельных жизненных инструментов выступает удовольствие от надежности всей системы нашей адаптации к миру - устойчивости аффективного образа мира и укомплектованности нашей "полки с инструментами". Мы получаем удовлетворение от повторяемости ритмов жизни мира и нашей жизни. Опять же это особенно явно заметно в раннем детстве, когда предсказуемость мира особенно необходима для развития системы стабильных связей с ним. Известно, что маленькие дети до определенного возраста больше радуются привычному, а не новому - повторению любимой игры, шутки, рассказа; они часто задают вопросы, на которые знают ответ и радуются именно совпадению полученного ответа с ожидаемым. Сходным образом такая потребность в воспроизведении ожидаемого, сохранении порядка может обостряться и у взрослых в периоды увеличении угрозы потери стабильности.

3. Фрейд (1990), как известно, трактует эту потребность в повторении как проявление общего стремления человека к возвращению в исходное состояние. Связывая исходное состояние с полной редукцией напряжения, он выдвигает гипотезу об изначально присущем человеку влечении к смерти. Однако, на наш взгляд, обсуждаемый феномен стремления к воспроизведению привычных моментов существования не может смешиваться со стремлением к полной редукции напряжения. Мы считаем, что редукция напряжения имеет отношение к генерализованной защите первого, низшего, уровня организации аффективных процессов. Стремление же к повторению привычного, к постоянному воспроизведению аффективного стереотипа контакта с миром представляется нам скорее настойчивой фиксацией отдельного момента активной жизни субъекта.

Этот момент отражает, по нашему мнению, как раз нарушение в равновесии сил, избирательную концентрацию энергии субъекта - его попытку "зацепиться", удержаться на уже завоеванных рубаках активности. Поэтому нам кажется, что данное стремление противоположно тенденции раствориться в динамике внешнего мира, характерной для первого уровня, дающего нам возможность полной редукции напряжения.

До сих пор мы говорили о непосредственной стимуляции активности, тонизировании психической жизни впечатлениями удовольствия второго уровня. Наряду с этим у данного уровня существует возможность запасти стимулирующие впечатления впрок и использовать связанную энергию удовольствия через многие годы после того, как она была получена непосредственно. В наибольшей степени мы можем сделать эти запасы в детстве и юности, когда полны энергией потребностей тела, и качество мира воспринимается нами особенно радостно, красочно, ярко и вкусно.

Приобретенные в молодости аффективные стереотипы помогут поднять нашу активность и на склоне лет. Мы вновь чувствуем себя хорошо и легко, вернувшись в любимые с детства места, почувствовав знакомый запах и вкус, услышав привычные звуки, взяв в руки старые игрушки, наряжая елку для своего ребенка. Когда-то мы своей радостью зарядили эти места и вещи, связали себя с ними в аффективный стереотип, который запускается теперь уже извне. Это одна из причин, почему так важны для нас наши детские воспоминания, почему мы говорим: "Дома и стены помогают". То, что мы положительно зарядили в окружающем в процессе опредмечивания потребностей, когда были молоды, активны и счастливы, возвращается к нам позже, когда мы становимся слабее и нуждаемся в помощи.

И, наконец, возможность субъекта сохранять активность в контактах с миром, противодействовать наступлению пресыщения, как известно, зависит от степени разработанности аффективного стереотипа жизни, от развития структуры его психического поля (Левин К., цит. по Выготскому Л. С., 19836; Зейгарник Б. В., 1981). Таким образом, структурирование жизненного пространства является для нас и средством саморегуляции - стабилизации активности собственных психических процессов.

Психическое поле (жизненное пространство) дифференцируется ячейками индивидуальных аффективных стереотипов, связывая, переводя психическую энергию в состояние покоя; они как бы капсулируют ее в отдельных ячейках. Чем больше их в структуре нашего психического поля, тем больше возможность защититься от пресыщения. Переходя от одного аффективного стереотипа к другому, мы поддерживаем себя, свою активность уже запасенной в них аффективной энергией. Вспомним общеизвестную истину: "Лучший отдых - это смена занятий" и то, что о душевно усталом, опустошенном человеке, говорят: "Некуда себя деть".

В нашей практике работы с детьми, крайне пресыщаемыми в контактах с миром, одной из задач как раз и является разработка большого числа разнообразных аффективных стереотипов.. Так, арсенал привычных, приятных моментов пробуждения, начала дня (встреча с близкими, разговор о том, что кому снилось, выяснение, какая погода за окном, зарядка и т. д.) обеспечит ребенку более активное утро; а детальная разработка ритуала утреннего чая (любимая чашка, приготовление подходящего каждому чая - горячего, остывшего, сладкого, без сахара, бутербродов, повторение традиционных присказок и шуток и т. п.), удержит ребенка за столом во все время завтрака, поможет ему поддержать контакт с близкими.

Перейдем к другой стороне работы системы саморегуляции. До сих пор мы обсуждали, как происходит стимуляция и сохранение активности во взаимодействии с миром. Теперь рассмотрим вклад второго уровня в борьбу с отрицательными переживаниями.

Самым простым и прямым средством этого уровня в противостояли неприятному является попытка механически заместить его приятным. Так, расстроенный ребенок начинает сосать палец; не имея возможности устранить неприятный запах, мы используем ароматическую смесь; пытаясь притупить боль, начинаем ритмически раскачиваться, стонать, причитать; унимая тревогу, насвистываем бодрый мотивчик. Можно сказать, что первой непосредственной защитной реакцией этого уровня на реально неустранимые отрицательные впечатления является попытка заглушить их, "подсластить горькую пилюлю". Это - первый шаг к активной работе системы саморегуляции с отрицательным переживанием.

Наряду с прямым и простым заглушением "минуса" на этом уровне происходит и более сложная работа связывания его разрушительной энергии структурой психического поля, аффективным стереотипом отрицательного переживания. Отрицательное впечатление вплетается в сеть конкретных деталей жизни - его признаков, сопутствующих подробностей (это снимает тревогу, поскольку зафиксированные приметы, возможно, позволят избежать неприятностей в будущем и в сеть возможных средств защиты. Так, отрицательное переживание связывается в подробно разработанном аффективном стереотипе и в идеале постепенно десенсибилизируется.

Напомним, что, разрабатывая проблемы психической защиты, 3. Фрейд (1989) пишет о необходимости ограничить, ослабить, количественно дозировать энергию воздействия среды. И мы обсуждали, что эту глобальную задачу берет на себя первый уровень. Защита же от прорвавшегося травматического воздействия, уклониться от которого не удалось, согласно 3. Фрейду (1989, с. 388-389), предполагает связывание его своей внутренней психической энергией. Связать травматическое переживание, по его мнению, это значит перевести его энергию в покоящееся состояние, поэтому защитой от внезапного испуга, вызванного воздействием разрушающей силы, является страх как ожидание опасности и подготовка к ней.

Разработка аффективного стереотипа страха - фиксация опасности, детализация ее признаков, определение недопустимых условий контакта с миром - не только очерчивает страшное, но и капсулирует его, освобождая от него другие, безопасные области жизни. Так, мы, как правило, испытываем некоторое облегчение, узнав, что наше вчерашнее нездоровье могло быть связано с магнитной бурей. С одной стороны, это вызывает у нас опасения по поводу подобных бурь, но с другой - дает надежду, что в иное время мы будем в большей безопасности, что в следующий раз, отследив приближение угрозы, ми примем меры. Таким образом, детализированный аффективный стереотип переживания страха, накопления автоматизмов защиты от страшного позволяют нейтрализовать, десенсибилизировать и сам страх (сравним для примера самоощущение хронически больного с лекарством в кармане и без него).

К. Лоренц (1994), изучая значение некоторых форм ритуального поведения животных и человека, не несущих явной приспособительной функции, усматривает их смысл в связывании переживания пережитого испуга. Повторение ныне бессмысленного действия, воспроизводящее благополучное разрешение опасной ситуации, подтверждает безопасность настоящего. 3. Фрейд называет страх последней линией защиты, нам же кажется, что скорее его можно определить как первую активную линию обороны от травмирующих впечатлений.

Таким образом, на уровне аффективных стереотипов идет процесс накопления энергезирующих положительных переживаний и связывания, капсулирования, и частичной нейтрализации травматических, отрицательных, впечатлений.

Рассматривая выше взаимодействие первого и второго уровней в непосредственном разрешении задач адаптации, мы отмечали их противоположную направленность и возникновение между ними иерархических отношений. Второй уровень, как более активный, становится ведущим, модулирует проявления первого, оставляя ему в большинстве случаев роль фонового. Взаимоотношения этих уровней в процессе осуществления функции саморегуляции нельзя определить столь однозначно.

Конечно, и в этом случае более активен второй уровень, который фиксирует способы воспроизведения искомых переживаний, вводит их в ритм обыденной жизни. Так, впечатления первого уровня - созерцание движения красок заката, бликов огня в камине, цветущей вишни - создают ощущение покоя, но возможность узнать свою потребность в них, создать привычку разжигать камин и ходить смотреть на закат и цветущие деревья предоставляет нам второй уровень.

Его механизмы закрепляют и способы пространственной организации среды, позволяющие отодвинуть пресыщение и стабилизировать переживание комфорта. Как уже обсуждалось выше, это достигается внесением в среду симметрии, порядка, правильного ритма. Эти приемы позволяют частично связать свободный поток внешних сил и тем самым ослабить интенсивность давления среды на человека. Организуя пространственные и временные воздействия в ритмические структуры, мы раздвигаем границы нашего переживания комфорта и таким образом позволяем субъекту впитать больше энергии внешнего мира.

Мы видим, что активные механизмы второго уровня в данном случае не подавляют, а служат достижению большей эффективности в разрешении задач первого. Более активный уровень обслуживает менее активный. С другой стороны, механизмы первого уровня тоже используются для оптимизации аутостимуляции второго. Так, праздничный стол мы украшаем цветами, посудой изысканной формы, сами блюда с едой аранжируем, как букеты цветов, - все это призвано усиливать наше непосредственное удовольствие от хорошей еды.

Механизмы первого и второго уровня на равных участвуют и в создании аффективных блоков защиты от травмирующих переживаний. Так, если первый дает возможность оттолкнуться от неприятного впечатления, то второй (избирательно снижая порог дискомфорта к качественно дурному) создает один из фильтров вытеснения отвратительных впечатлений.

Также, в случае необходимости немедленного избавления от непереносимого переживания, в процесс защиты вовлекаются активнее механизмы второго уровня. Пресыщение достигается быстрее, если субъект дополнительно стимулирует себя сверхинтенсивными сенсорными впечатлениями. В момент отчаяния мы бьемся головой о стену, царапаем себя, рвем на себе волосы, одежду. Эти саморазрушительные действия в конечном итоге тоже имеют приспособительный смысл - именно сильная физическая боль позволяет нам скорее достичь состояния спасительного бесчувствия.

Таким образом, мы видим, что взаимодействие уровней в процессе саморегуляции гораздо более гибко и разнообразно, чем при решении реальных адаптационных задач. Вопрос "кто из них главный, ведущий, смыслообразующий?", здесь, по-видимому, звучит бессмысленно. Что аффективно важнее для нас в пейзаже: гармония пространственных отношений или цвета, запахи, чувственные ассоциации, возникающие при виде садов, отягощенных плодами? Возможно и то, и другое. В данном случае отношения уровней, которые могут поочередно доминировать, создавая благоприятный фон друг для друга, несомненно, характеризуются большей степенью свободы. Психотехнические приемы разных уровней развиваются параллельно и объединяются для решения задачи стабилизации аффективной жизни человека.

Культурное развитие второго уровня

Развитие культурных средств организации переживания второго уровня в решении задач непосредственной адаптации

Второй уровень базальной аффективной регуляции в процессе культурного развития становится одной из главных составляющих душевной жизни человека. Аффективный компонент удовлетворения физиологических потребностей является естественной предпосылкой формирования сложных видов психической адаптации, создающих культуру стабильных, надежных отношений с миром.

В этом случае овладение переживанием происходит через выработку индивидуальных аффективных стереотипов в общем бытовом укладе жизни, аккумулирующем в себе опыт данной культуры. Это не значит, что индивидуальность нивелируется, скорее каждый человек получает возможность опредметить свои потребности с помощью языка аффективных стереотипов его культуры.

Можно сказать, что культурные аффективные стереотипы составляют саму материю, реальность уклада жизни. Ребенок развивается в Определенно организованном укладе, который задает ему форму восприятия и реагирования. Так, уже в раннем возрасте предметная организация среды формирует у нас аффективные стереотипы поведения и, входя в наше сознание, стимулирует развитие предметности и константности нашего восприятия, создает представление об устойчивости, воспроизводимости свойств мира.

Дом, созданный аффективным стереотипом, - это уже не просто безопасное и комфортное место, а пространство" заполненное и структурированное домашней утварью, приспособлениями, орудиями, т. е. всем предметным опытом жизни рода. Культура "вожделения" здесь сконцентрирована в вещи, в ее функции и способе применения, в порядке обращения к нужному. Вырастая, мы обживаем дом и окружающий мир с помощью усвоения новых культурных стереотипов возможного, желаемого и запретного, создаем свой арсенал навыков хозяев дома, родителей, профессионалов.

Усвоение культурных форм отношений с миром позволяет субъекту в большой мере овладеть своими витальными процессами. (Вспомним, какое значение традиционно придается усвоению ребенком навыков опрятности, аккуратной, "правильной", еды.) Они прокладывают рельсы для организации всей обыденной, интимной и общественной жизни человека, создают всеобъемлющую программу круговорота дней и ночей, времен года. М. Мид (1988) замечает, что все эти мелочи, простейшие автоматизмы - как есть, что есть, когда, с каких тарелок, вымытые ступеньки крыльца, горшок герани на окне, машинально приподнятая при встрече шляпа - являются здоровой основой нашей жизни, без нее мы теряем почву под ногами.

В каждой культуре развиваются не только простые речевые штампы, но и аффективные стереотипы более сложных идиом, принятых выражений, тем разговора. Мы усваиваем свойственную нашей культуре манеру общения: как выглядеть привлекательным, что для этого одевать, как двигаться, наконец, что находить привлекательным в другом человеке, кому доверять, в чем видеть женственность, в чем мужественность. С помощью культурных стереотипов нам передается опыт, помогающий воспитать ребенка и вылечить больного.

Аффективные стереотипы составляют культурную память человечества как запас полезных знаний и умений, позволяющих нам выжить и даже сделать нашу жизнь более удобной и приятной, защититься от болезней, предупредить опасность. Это всеобъемлющая сеть примет, из которых вырастают не только суеверия, магия, но и земледелие, медицина, науки и ремесла, - вообще все накопления цивилизации. Если первый уровень связан с творчеством, то второй - с развитием умения и мастерства, что не менее важно в установлении отношений с миром. В каждой культуре они сохраняют индивидуальные привычки, индивидуальный опыт жизни рода, поэтому они представляют особую ценность как возможные варианты развития отношений с миром.

Развитие в культуре средств произвольной саморегуляции переживания второго уровня

Второй уровень дает огромные возможности развития в культуре стимулов - средств саморегуляции аффективных процессов. Как мы уже упоминали, на его основе развиваются культурные приемы, овладев которыми, субъект, может поднять свою активность, поддержать ее на необходимом уровне, сопротивляясь действию пресыщения. Мы знаем, что этот уровень позволяет запасти энергию на будущее. .

Культурные традиции накладывают запреты на примитивные способы аутостимуляции, например, на сосание пальца, и разрабатывают искусство приятной жизни - это традиции благоустроенного и изобильного быта, кулинария, ткани, приятные на глаз и на ощупь, духи и ароматические курения, омовения, культура сексуальной жизни, физических упражнений и ухода за телом, введение в обиход специальных стимуляторов, например, курения или алкоголя.

Семейный, национальный уклад по-разному определяет развитие техник сенсорной аутостимуляции, он может формировать гурманство, сибаритство, или, наоборот, сосредоточивать субъекта на самых простых ощущениях, воспитывать умение получать удовольствие от обычной жизни. Однако он всегда направленно приводит человека к специальному переживанию приятного сенсорного контакта, дозирует, разнообразит, не дает пресытиться, накладывая его на ритмы индивидуальной и природной жизни.

Не случайно с Рождеством традиционно связаны именно пряники и мандарины, с Масленицей - блины, а на Пасху пекут кулич. Первая редиска и первый арбуз, именинный пирог - все это, конечно, не просто еда, а праздник еды, стимулирующий в нас чувство радости жизни. Поэтому так грустно бывает терять этот праздник при разрушении временного аффективного стереотипа. Арбуз круглый год становится просто едой, "питанием", что, как выяснилось, не прибавляет нам положительных впечатлений.

Уклад сосредоточивает нас и на переживании здоровья, легкости движения, искусности навыка, мастерства; оснащенности средствами жизни: накопления, разнообразия запасов, богатства, надежности, процветания. Он создает мироощущение хозяина, хозяйки: "Мой дом - моя крепость", "Дом - полная чаша". И это тоже входит в традиционный уклад как праздники ловкости и силы, демонстрации умелости и изобилия.

Культура поддержания стабильности и активности психических процессов сопровождает нас с самого рождения. Она проявляется в разрабатываемой в каждой традиции культуре материнства: это системы передаваемых из поколения в поколение способов поведения, с помощью которых мать может успокоить и занять ребенка, создать аффективную среду, организующую его на самостоятельный поиск впечатлений. Колыбельные, укачивания, пустышка, приговоры и ласки матери, традиционные игрушки, первые ритмические игры - все эти;

формы организации переживаний младенца передаются матери ее матерью и бабушкой, и каждая из них создает основу для индивидуальной импровизации.

Мы говорили о том, что второй уровень может как бы запасти радость и энергию жизни впрок, и сложившийся в детские или юные годы аффективный стереотип в дальнейшем придает нам силы в ситуации усталости, помогает выходу из критической ситуации. И эту возможность консервации энергии и использования ее запасов нам тоже предоставляет культурный уклад жизни. Все праздники, переживаемые нами с раннего детства, регулярно возвращаются в череде дней и лет, сначала мы вкладываем и вкладываем в них радость, детализируем, развиваем переживание, а с какого-то момента они начинают уже больше отдавать и поддерживать нас.

Можно отметить также и почти незаметную традицию создания ритмических рядов впечатлений, составляющих пространственно-временной фон, тот орнамент, на который может опереться организация;

сложных психических процессов. Так, Ю. М. Лотман (1973) говорит о стимуляции и оформлении внутреннего монолога человека внешними ритмами, даже не имеющими с ним смысловых связей. Культура мысли развивается под музыку, при созерцании архитектурных ритмов, с опорой на механический автоматизм чтения или бездумного черчения по бумаге.

До сих пор мы говорили о психотехнике саморегуляции развивающейся в контексте уклада обычной жизни и почти неотделимой от нее. Существует, однако, и система специально выделенных приемов поднятия активности, тоже специфическая для каждой культурной; традиции. Прежде всего здесь надо упомянуть о техниках непосредственного соматического взбадривания: особых диетах, лекарственных! средствах, системах физических упражнений и ритмических движений, водных процедурах.

Вместе с тем с механизмами второго уровня связано и развита сложных форм искусства. Ни один его вид нельзя отделить от его сенсорной основы, а значит все они так или иначе организуют стимуляцию второго уровня: и танец, и музыка, и живопись, и даже литература (отираются на чувственные аффективные стереотипы и ассоциативно связаны с важными моментами нашей инстинктивной жизни.

На основе механизмов второго уровня развиваются культурные средства связывания неприятных, отрицательных переживаний. Создаются сложные аффективные стереотипы. Так, переживание болезни связывается ритмом и деталями разработанной системы лечения, профилактики. Известно, например, благотворное действие на больного не только регулярного приема лекарств, но и регулярного измерения температуры или артериального давления.

В данном случае дело даже не столько в эффективности системы, сколько в ее детальной разработанности и завершенности. Хорошие и плохие приметы, предсказания, гадания выполняют на самом деле конструктивную функцию завершения, стабилизации картины мира в условиях, когда она реально не может быть понята и замкнута. Таким образом, человек преодолевает тревогу, стимулирует переживание стабильности и тем самым получает дополнительный шанс конструктивного решения своих реальных проблем.

И, наконец, культурные традиции предлагают нам приемы организации механизмов второго уровня для защиты от травматических переживаний. Как и в случае радостных событий, существуют готовые аффективные стереотипы, ритуалы переживаний горя, позволяющие перенести его. Прежде всего это традиционные обряды прощания с близкими - проводы на чужую сторону, похороны. Они имеют точную ритмическую организацию, фиксированные формы выражения - плач, причитания; порядок сенсорной стимуляции - когда надо двигаться, когда застывать, когда кричать и бить себя, когда садиться за стол и есть обильную и сытную еду. Ритуал определяет моменты обращения к воспоминаниям и попытки осознания потери, намечает первую работу связывания травматического переживания.

* * *

Завершая часть, касающуюся второго уровня системы базальной аффективной организации, мы хотим еще раз подчеркнуть уникальность его вклада в развитие наших отношений с миром: он формирует особый слой нашего сознания и играет специфическую роль в развитии культуры саморегуляции и отношений с миром. Строится отношения с чувственным, реальным миром и вырабатываются конкретные навыки удовлетворения потребности и борьбы с опасностью механизмы этого уровня активно стимулирует нас, заглушают и связывают неприятные переживания. С его помощью мы живем в мире радостном и страшном, и чувствуем себя индивидуально связанными с ним, устанавливаем в нем индивидуальный порядок. Этот уровень в своем культурном развитии становится телом цивилизации и чувств венной основой искусства.