Autism.Ru

 

Наша группа VK

ПОЗИЦИИ РОДИТЕЛЕЙ

Итак, характерные признаки аутистического развития могут проявляться в раннем возрасте по-разному. Они выражаются с большей или меньшей интенсивностью, начинают проявляться сразу, либо проходит какой-то этап относительно благополучного развития с едва уловимыми тенденциями будущего неблагополучия. Поэтому и родители оказываются в разном положении: состоянии изначального беспокойства и внезапном осознании того, что блестяще развивающийся ребенок имеет столь серьезные проблемы.

В части случаев, это ощущение у близких возникает ближе к 2 - 2,5 годам. В это время трудности впервые могут стать очевидны. Например, разладился сон, появились какие-то выраженные страхи или навязчивые движения, стала уходить речь, ребенок перестал реагировать на обращения и др. Обычно это привязывается к какой то болезни или к какому-то тяжелому переживанию малыша, к возникновению стрессовой для него ситуации. Например, мама вышла на работу, а ребенок стал оставаться в чужом доме у родителей отца, которых раньше видел редко; или малыш гостил летом у бабушки в деревне - ("Там вроде бы он был в порядке, но когда привезли домой - почти перестал говорить"); или была неудачная попытка отдать в ясли; или он перенес какое-то серьезное соматическое заболевание; или, наконец, просто тяжело резались зубы (так, у одной девочки в 1 год 8 месяцев именно в это время начались сильнейшие крики по ночам, оформились страхи, стала пропадать речь). Выдвигаемые объяснения вполне понятны: ведь формирующаяся детская психика так хрупка, но она и пластична. Однако, в данном случае, неблагоприятная ситуация проходит, а проблемы не только уменьшаются, но, наоборот, начинают нарастать и фиксироваться.

Родители естественно обращаются за помощью к невропатологу или психоневрологу, получают рекомендации по медикаментозному лечению ребенка. В большинстве случаев специалист высказывает предположение о психическом заболевании. Мысль о столь "страшном диагнозе" обычно является шоком для родителей. Теперь закономерно в хроническую стрессовую ситуацию попадают близкие ребенка. Одни в стремлении "снять диагноз" пытаются попасть на консультации других специалистов и ходят кругами в надежде услышать другое мнение. Другие наоборот сразу обреченно "верят", тщательно выполняют все медикаментозные предписания, но впадают при этом в тяжелую депрессию. Третьи активно отказываются принять предполагаемый врачом неблагоприятный прогноз и стараются доказать, что ребенок не безнадежен. Но это постоянная борьба со своими сомнениями, тревогами, разочарованиями, постоянная "перепроверка" ребенка отнимает так много душевных и физических сил у них обоих. Чаще всего разные позиции встречаются в одной и той же семье - по-разному смотрят на малыша мать и отец, родители и старшее поколение, те, кто с ним проводит большую часть времени, и те, кто видит его изредка или со стороны.

В других случаях у родителей ребенка, особенно у матери, первые тревоги возникали еще задолго до 2,5 лет. Однако, к сожалению, у нас нет практически служб помощи детям раннего возраста с угрозой неблагополучного аффективного развития. Специалисты, к которым традиционно могут обратиться родители (педиатр, невропатолог, ортопед) не могут оказать достаточную помощь в плане ранних коррекционных воздействий. Даже чутко откликаясь на сомнения мамы, каждый специалист видит отклонения прежде всего в своей области.

Поэтому, очень часто, судя по историям развития аутичных детей, мы видим процесс ранней диагностики, идущий со знаком "минус": сначала подозревали детский церебральный паралич - этот диагноз был снят; потом думали о снижении слуха - не подтвердилось. Конечно, в случаях даже малейшего подозрения о возможностях нарушения моторики, речи, восприятия, каких-то знаках органического происхождения, необходимо проверить эти сомнения, так как более ясную диагностическую картину может дать только время и страшно пропустить какое-то ранее проявление, например, нарушения тонуса, либо признаки эпи-готовности (что встречается и при раннем детском аутизме) - все это требует специальных воздействий.

Вместе с тем, часто оказывается, что все эти подозрение не подтверждаются, и серьезных проблем у ребенка нет или своевременная помощь (например, массаж при задержке моторного развития) их достаточно быстро компенсирует. Однако у мамы остается постоянное ощущение неблагополучия. Его часто трудно сформулировать. Как характерен рассказ матерей о том, как на их обращение к педиатру, что ребенок "как-то не так смотрит", что "трудно добиться от него ответного общения", они встречали недоумение или реплику: "Ну что Вы придумываете? Хороший, здоровый малыш!"

Раньше можно было представлять себе, что происходило с аутичным ребенком на первом году жизни только по воспоминаниям близких. Теперь, благодаря ставшей уже не редкостью возможности домашних видеозаписей, удается увидеть кадры, в которых заснято его поведение на самых ранних этапах жизни в привычной обстановке. Так, например, на одной таких записей поведения девочки в возрасте от 3-х месяцев до 1,5 лет, обращает на себя внимание отсутствие ее живой реакции на лица домашних, какая-то удивительная замедленность движений, пассивность, предпочтительность лежачего положения на спине, отсроченность реакций и их малая выразительность, нигде она не плачет, ничего не просит, не смеется; не издает практически ни одного звука. Вместе с тем видно ее умное выражение лица, видна ее зачарованность мельканием цифр на видеомагнитофоне, пламенем свечи. Долго и сосредоточено занимается она сжиманием и трясением целлофанового пакета, перебиранием кусочков конструктора, листанием книги и не проявляет никакого интереса к лежащим рядом игрушкам. Видно, как сложно маме привлечь ее внимание к себе, как трудно вызвать ее улыбку, реакцию на обращение, как аморфно висит она у нее на руках, как игнорирует брата, который ее тормошит. Конечно, при разовом непродолжительном наблюдении, все эти особенности не могут быть обнаружены - девочка может показаться просто очень спокойной, флегматичной, сонной. Но когда подобные тенденции составляют основной фон взаимодействия ребенка с окружением, когда они повторяются изо дня в день - это безусловно должно настораживать.

Как же ведут себя родители, когда обнаруживают у своего малыша такие особенности эмоционального реагирования, такое своеобразие и ограниченность исследования окружения и контакта с близкими?

Крайне важно понять, как складываются отношения близких с ребенком в таких непростых условиях, какой положительный и отрицательный опыт они уже приобретают в контактах с ним до того времени, как попали на консультацию к специалисту и получили необходимые рекомендации, как они сами оценивают этот опыт, какими им представляется динамика психического состояния ребенка и дальнейшие перспективы. Конечно, все истории этих сложных взаимоотношений, также как и истории развития самих детей, которым в итоге был поставлен ранний детский аутизм, по-своему уникальны. Однако, также как существуют сходные, достаточно типичные по своим основным проявлениям варианты аутистического развития, отражающие закономерность его протекания, так и имеются сходные установки родителей на понимание особенностей ребенка и подходы в его воспитании. Рассмотрим некоторые, наиболее характерные из них.

Вариант первый.

Обычно это очень преданные родители, стремящиеся как можно скорее исправить положение. Они делают отчаянные попытки преодолеть трудности - несмотря ни на что, привлечь внимание ребенка, наладить с ним взаимодействие достаточно директивным путем - пересилить "упрямство", заставить, не идти у него на поводу. Достаточно часто такую роль берет на себя кто-то один, например - отец, которому кажется, что мама слишком балует, во всем уступает прихотям малыша и поэтому он совершенно ее не слушается, не знает слова "нельзя". И дело здесь совсем не всегда в какой-то особой жесткости стиля воспитания. Обычно отец, проводящий большую часть времени на работе, не имеет возможности постоянно видеть ребенка и убедиться в том, что его отчаянные требования неизменности окружения, в том числе - постоянного присутствия матери, какие-то пристрастия, пресыщаемость в контактах - больше, чем каприз, трудности обучения обычным бытовым навыкам - самостоятельного держания ложки в руке, освоения горшка - больше, чем нежелание. К тому же, как мы уже неоднократно говорили, у малыша умный взгляд, иногда в своей логике поведения он может продемонстрировать сообразительность и способность, что естественно повышает к нему уровень требовательности. И, конечно, жалко измученную маму, которую он может буквально тиранить. Надо сказать, что такой директивный, не терпящий возражений подход (особенно если он осуществляется в спокойной, бесстрастной форме) иногда срабатывает - ребенок действительно может однократно выполнить инструкцию и организоваться. Но, к сожалению, очень непродолжительно, и это не оказывает решающего влияния на его развитие. Такая экстремальная необходимость "собраться" требует от ребенка такого напряжения, что в итоге он разряжается опять же на матери или в ее присутствии. С другой стороны, постоянное превышение реально доступного малышу уровня взаимодействия может спровоцировать возникновение новых и даже более острых поведенческих проблем - фиксированных страхов, в том числе своих близких, нарастающего негативизма, агрессии все это приводит к еще большему уходу от контакта, большим сложностям повседневной жизни.

Вариант второй.

Как правило, это очень чуткие, бережно подходящие к малышу родители. Поэтому они занимают скорее выжидательную позицию. Почувствовав, что ребенку комфортнее со своими не всегда понятными занятиями, родители перестают пытаться в них активно вмешиваться, пассивно принимают его таким, какой он есть; поддерживают лишь те ограниченные формы взаимодействия, против которых он не протестует или которые он активно требует. Обычно при этом близкие очень тонко чувствуют состояние малыша, знают, что ему может понравиться, но еще больше - что может вызвать его негативную реакцию. Поэтому они сверхосторожны, не пытаются сами хотя бы немного изменить сложившиеся стереотипы отношений с ним, строго соблюдают все его привычки, "запреты", требования. Понятно, что таким образом родители с годами настолько втягиваются в этот патологический замкнутый круг, проживая изо дня в день один и тот же ограниченный сценарий, что зачастую сами поддерживают сохранение стереотипности в поведении ребенка. При этом складывающееся ощущение постоянной однообразности, отсутствия движения, переживание собственной беспомощности часто порождают у них депрессивное состояние. В таком состоянии невозможно эмоционально отреагировать на прорвавшуюся живую реакцию малыша, адекватно поддержать его редкую инициацию контакта , наконец, сохранять в семье атмосферу взаимопонимания, душевной поддержки и безопасности. Таким образом, невольно возникает как бы вторичная аутизация ребенка и, в итоге, ограничение возможностей его развития.

Вариант третий.

Такие родители демонстрируют более естественный и гибкий подход: активный, направленный, но вместе с тем и осторожный. С одной стороны, он выражается в постоянном внимании к каждому проявлению активности ребенка, которое может быть использовано для коммуникации и исследования окружения. Вместе с тем, не упускается и малейшая возможность провоцировать такую активность. Избегается давление на ребенка, но интуитивно используются приемы непроизвольного включения его в ситуацию объединенного со взрослым внимания- комментирования того, на что смотрит малыш; того, что он делает.

Такой подход, безусловно, самый продуктивный. Даже когда развитие ребенка очевидно идет по аутистическому типу, мы видим, что при всем при том, в этих условиях не теряется окончательно связь ребенка с близкими, не накапливается тяжелый груз преимущественно негативного опыта взаимодействия с ними и складываются постепенно рычаги эмоциональной регуляции его поведения. Из историй развития детей нам удается почерпнуть много блестящих родительских находок в формировании этих рычагов управления психическим развитием ребенка. Приведем несколько примеров.

Пример первый. Младенец демонстрировал слишком большую избирательность в общении - признавал только маму, улыбался только ей и то ограниченно и редко. Отец, сильно переживавший эту ситуацию, постарался понять, когда малыш ей улыбается. Оказалось, что улыбка возникает всегда, когда мама подходит к сыну в определенном халате, красочный орнамент на котором ему, видимо, очень нравился. То есть оживление ребенка, усиление его гуления, улыбка возникали, прежде всего, на мамин халат, а не на ее лицо и голос. Тогда папа стал регулярно надевать этот халат, подходя к малышу, и "срывать" его улыбку. Одновременно он подставлял ребенку свое улыбающееся лицо, так постепенно стало возможным непосредственное эмоциональное "заражение" - улыбка провоцировала улыбку. Внешне эмоциональное общение отрабатывалось как бы механистически, однако на самом деле для запуска механизма аффективного "заражения" и возможной на его основе синтонности переживаний не хватало дополнительной стимуляции, она была найдена и очень разумно использована.

Пример второй. Родителей беспокоило то, что младенец мало гулил и замолкал, когда кто-нибудь из взрослых пытался подхватить его звуки. Тогда они стали гулить сами - друг перед другом в присутствии ребенка, но не обращаясь прямо к нему. Подобное "представление" очень занимало малыша, он оживлялся, радовался и в итоге тоже начинал им вторить.

Пример третий. Близкие ребенка постоянно с раннего возраста сталкивались с тем, что малыша было очень трудно произвольно сосредоточить на чем-либо: на игрушке, картинке, на своем лице. С полутора лет его любимым занятием было раскачивание на качелях - и на улице и дома. Тогда мама и бабушка стали подсовывать малышу книжку, картинку, игрушку во время качания. Получалось, что пока качели удалялись - приближались, он успевал передохнуть, но в то же время он никуда не уходил окончательно, он мог бросать взгляд на расстоянии - таким образом, нужное впечатление и информация давались дозировано, ритмично, но в результате - достаточно длительно. Также на качелях некоторые дети к двум годам осваивали буквы, которые показывали и называли родители; начинали под ритм движения качелей повторять стихи. На качелях же легче возникало эмоциональное заражение от лица взрослого, получался самый первый вариант "пряток", когда мама прячет лицо и открывает (известно, какой восторг при этом испытывают младенцы ) - таким образом происходило сосредоточение на ее лице.

Родители, владеющие даром такого подхода, конечно, тоже прекрасно чувствуют состояние своего малыша, в большинстве ситуаций хорошо его понимают. Однако, им самим тоже нужна постоянная поддержка. Ежедневный, требующий огромной и психической и физической выносливости кропотливый труд, в ответ на который то возникает какое-то ответное движение ребенка, то нет, то он обнадеживает, то разочаровывает; постоянная тревога за его будущее; вынужденное ограничение собственных отношений с миром, частое непонимание окружающих и даже родных - вот те постоянные условия, в которых живут и борются за своего малыша его близкие. Конечно, временами не хватает сил и опускаются руки, возможны даже серьезные срывы и ошибки, не всегда ощущается положительная динамика состояния ребенка. Именно поэтому рядом с близкими постоянно должен быть специалист, который поможет адекватно оценить движение в развитии малыша и продумать следующий его шаг.

 

 


 

 

 

 

 

 

TopList
Наша группа VK