Морозов С.А., Морозова Т.И.
Мир за стеклянной стеной

По данным многих специалистов и наблюдениям родителей, необычность развития аутичных детей проявляется ярко, со всей очевидностью в возрасте от 2,5-3 до 6-7 лет - период, который мы назовем критическим. От того, насколько правильно родители, близкие, специалисты оценят состояние ребенка, поймут, что ему необходим особый подход в воспитании и обучении, а возможно, и лечение, будет зависеть, как сможет он войти в жизнь и найти себя в ней. Общеизвестно, что при нормальном развитии в этом возрасте происходит наиболее активное освоение мира, способов взаимодействия с ним, развитие речи, мышления, творчества, фантазии, становление характера; ребенок начинает понимать эмоциональную сторону отношений между людьми, осознавать себя. В игре он выражает себя, готовится к будущему. Что же мы видим при раннем детском аутизме?

Он не умеет играть?

Одна из самых частых жалоб родителей - ребенок ни во что не играет (иногда в 6-7 лет) или играет странно, однообразно. На консультативном приеме мама шестилетнего мальчика рассказывает:

- Первое, что нас с мужем насторожило, это как он начал играть. До года его любимой игрушкой была большая неваляшка-петрушка, которой он играл, лежа в кроватке и в манеже: толкал ее ногами, неваляшка звенела, и малыш прислушивался к звукам разной продолжительности и высоты, очень радовался, и смотреть на него было очень забавно.

Когда эта игрушка сломалась, а другой такой раздобыть тогда не удалось, сын очень страдал и новые игрушки отвергал. Однажды, сидя в манеже, он подобрал оброненный лист бумаги и стал рвать его на мелкие кусочки. Было впечатление, что он прислушивался к звуку рвущейся бумаги, и как бы ни капризничал, он всегда успокаивался, если ему давали бумагу. Других игрушек он долго не принимал, не обращал на них внимания, а то просто выбрасывал из манежа или кроватки.

Пожалуй, больше всего ему нравилось гулять на улице. Он любил много ходить, молча рассматривая все, что встречалось по пути. Мы жили недалеко от железной дороги, и где-то около трех лет он постоянно тянул нас туда и получал особое удовольствие, когда мимо проносился поезд. Игрушками он по-прежнему фактически не играл, но мы заметили, что ему нравится выкладывать на полу длинные ряды из счетных палочек: при этом сын раскачивался и тихонечко гудел. В игру он нас не пускал, расстраивался, если мы были слишком настойчивы.

Однажды нас осенило: он играет в поезд! Мы тотчас купили ему детскую железную дорогу, он так обрадовался, но самое удивительное - с первого же раза позволил нам играть с ним вместе: принимал наши предложения, а потом стал и сам добавлять все новые и новые детали. А палочками больше не играл, они словно перестали для него существовать. Нам очень повезло, что мы поняли своего малыша, потому что в дальнейшем он стал играть и в другие игры - причем и с нами, и с сестричкой.

История в целом благополучная, можно даже сказать, что этой семье в каком-то смысле повезло: аутизм у ребенка не глубокий, его игра с палочками была манипулятивной, примитивной, но уже символической, и это родители вовремя подметили. В более тяжелых (и более частых) случаях при аутизме мы нередко видим похожую, но совершенно иную по своей природе картину: ребенок погружается в однообразные, повторяющиеся движения, действия, повышающие его устойчивость к самым разнообразным внешним воздействиям, как бы заглушающим собственные неприятные переживания, ощущение дискомфорта, страхи, тревогу. Аутостимуляционные действия чаще всего появляются при полной или частичной изоляции, в связи с невозможностью или ограниченностью контактов.

Конечно, оба момента - неразвитая, свернутая игра и аутостимуляция - в реальных, конкретных ситуациях часто настолько плотно переплетены, что выделить их бывает очень трудно. Однако с практической точки зрения, в этом есть большой смысл: зачатки игры (как в описанном случае) развить, развернуть удается относительно легко, но если в стереотипной активности преобладают аутостимуляционные моменты, помочь ребенку значительно труднее - построить игровую деятельность на такой основе сложно, но все-таки возможно.

В приведенном примере очень важно отметить, что родители не навязывали сыну свои варианты игры, не пытались жестко на них настаивать, а шли "от ребенка": подмечали, что ему нравится, старались понять, в чем состоят привязанности, что его привлекает.

Как помочь аутисту в игре

В более тяжелых случаях, когда не просматриваются даже зачатки символической игры, нужно отметить те игрушки, неигровые предметы, действия, на которых хотя бы ненадолго, но время от времени фиксирует свое внимание ребенок. Все это следует использовать для развития контакта, взаимодействия, формирования игровой деятельности.

Из опыта О.С.Никольской, одного из первых в России психологов, занявшихся всерьез ранним детским аутизмом и его коррекцией, ныне ученого с мировым именем:

Четырехлетний Илюша. Ни с кем не вступал в контакт, кроме мамы, практически без речи, любил играть конструктором, но игра эта состояла, как и в предыдущем случае, в выкладывании в ряд элементов конструктора: иногда только одного цвета, иногда - чередуя цвета, синий и желтый. Он повторял эту игру из недели в неделю, из месяца в месяц. "Игру" здесь уместно взять в кавычки: никаких признаков символической или тем более ролевой игры не было, и действия ребенка, видимо, представляли собой стихийную попытку организовать окружающее пространство, придать ему понятную упорядоченность, ритм.

Однажды элементы одного цвета убрали. Это вызвало у мальчика беспокойство, тревогу. Когда он начал выкладывать ряд только из синих элементов, желтый подала ему психолог, держа другой в руках, и мальчик сам взял его. Подобное взаимодействие продолжалось долго.

Так как Илюша любил ездить на дачу в электричке, ряд, выстроенный из конструктора, попытались превратить в поезд: слепили из пластилина человечка - это Илюша, он едет в электричке на дачу; другие человечки обозначали маму, сестру и т.д. Первое время он сбрасывал фигурки, но в какой-то момент игру принял, и тогда удавалось развернуть все более эмоциональный и обстоятельный сюжет, где главным участником был он и все, что окружало на даче и по дороге к ней.

Нет никаких сомнений, что мани-пулятивные стереотипные действия Илюши самостоятельно трансформироваться в символическую, ролевую игру не могли. Обязательно нужна была точно направленная, деликатная, учитывающая его особенности и интересы помощь. Оказывать ее нужно терпеливо, не рассчитывая на немедленный успех, не теряя надежды при неудачах.

На специалиста надейся, но ребенок-то - твой!

Не вызывает сомнений и то, что в развитии игровой деятельности у ау-тичных детей исключительно большая роль принадлежит не только и не столько специалисту, сколько родителям. "Мой сын совершенно не умеет играть, - пишет нам одна мама, - заставить его невозможно, а сам он ничего делать не хочет. Мое глубокое убеждение - что нельзя таких детей предоставлять самим себе, ими должны заниматься только специалисты: лечить, учить, приспосабливать к жизни".

Что можно ей ответить? Во-первых, не "не хочет", а "не может" играть; во-вторых, заставлять играть категорически нельзя; и, наконец, в-третьих, кто как не мама должна знать и чувствовать своего ребенка, видеть, на что он обращает внимание хотя бы ненадолго?

Им нужна особая помощь

Действительно, среди аутичных детей есть такие, у которых расстройства проявляются в крайне тяжелой форме: они с трудом сосредоточиваются, неспособны даже к минимальной целенаправленной деятельности, чаще всего лишены речи. Сформировать сюжетную игру в критический период у таких детей практически невозможно. Поэтому и задача ставится иначе: развивать не игру, а, пользуясь термином западных коллег, "активность", установить хотя бы элементарный контакт с ребенком, тактильный, на уровне совместной двигательной активности, простейших действий: разложить мозаику по коробочкам соответственно цвету или форме; нанизать колечки на палочку или крупные и средние пуговицы на разные нитки с помощью пластмассовой иголки и т.д.

Такая деятельность требует постоянного поощрения, но такого, которое хоть немного нравится ребенку, - погладить по спинке, дать маленькую - не сосательную! - конфетку или кусочек печенья, покачать или покружить на руках. Любое поощрение сопровождается и соответствующей краткой и эмоциональной оценкой: "Молодец!", "Умница!", "Замечательно получается!" и т.п. Важно не ЧТО вы сказали, а КАК, с каким эмоциональным зарядом: ребенок должен понять, что с вами -лучше, что вы - источник приятных впечатлений и ощущений (пусть на первых порах физических), мало-помалу и слово, и вы сами приобретете для него самостоятельное значение. Это и станет той основой, на которой можно будет попытаться создать более сложные формы контакта и деятельности, прежде всего навыков самообслуживания.

Конечно, все сразу получаться не будет, но и не должно. Могут случиться проявления агрессии, негативизма, крик. Тогда нужно оставаться достаточно твердым и настойчивым, лишив ребенка ненадолго привычного, любимого поощрения. Конечно, это не очень приятно, но мы должны помнить: добиваясь от ребенка правильного поведения, целенаправленной деятельности, мы формируем соответствующий стереотип и ему легче взаимодействовать, познавать мир, учиться.

Его надо учить всему

Есть, пить, самостоятельно пользоваться горшком, умываться, чистить зубы, одеваться и многие другие "социально-бытовые навыки", которые нормальные дети осваивают спонтанно или при незначительной помощи взрослых, для аутистов чаще всего недоступны. Это огромная часть работы, отраженная в специальных программах, и особенно большое значение ей придают западные специалисты.

Как ни странно, но на первичных консультативных приемах родители аутичных детей редко говорят об их несостоятельности в бытовых вопросах, считая, что с возрастом все придет само собой. Часто в спешке мама или бабушка предпочитают сами накормить ребенка: и быстрее, и не обольется, не испачкает рубашку, и проще - никаких скандалов. Примерно так же и с другими бытовыми делами.

Но аутичные дети склонны к стереотипам, и уже в критическом возрасте у них закрепляются и положительные, и отрицательные стереотипы. Поэтому, если мы с раннего возраста обучили их правильному поведению, навыкам опрятности, самообслуживания, каким-то простым бытовым действиям, мы тем самым значительно облегчаем им жизнь в будущем.

Если аутистические проявления не слишком глубоки, многое происходит при сравнительно небольшой поддержке родителей: спокойное, эмоциональное поощрение и - главное - все, чему мы хотим научить ребенка, должно быть органичной, естественной стороной жизни семьи, соблюдающей все нормы быта, этикета, гигиены, если она хочет научить этому аутичного ребенка.

Ребенок должен чувствовать эту органичность, удовлетворенность от соответствующих действий, их искренность, а не "воспитательную" по-казушность. Если по каким-то причинам (моторная неловкость, страх, тревога) что-либо не удается, его необходимо поощрять даже за минимальный успех, даже если стремление сделать так, как нужно, только обозначено. Особенно это касается чистки зубов: и пасту можно проглотить, и полоскать рот трудно, и сам вид открытого рта для многих неприятен и т.д.

Очень важно постоянно подчеркивать значимость той работы, которую ребенок сделал для мамы, для бабушки, для всех (даже если он только стер пыль, разложил по местам ложки и вилки, сам оделся на прогулку и т.п.). И не бойтесь его перехвалить!

Проблемы горшка

"Ему уже шесть лет, но я не смогла до сих пор научить его даже пользоваться горшком. Такое впечатление, что он боится горшка. Из-за этого мы никуда толком и пойти-то не можем, ведь он уже большой..." - рассказывала одна мама. Такая серьезная проблема стоит перед многими семьями глубоко аутичных детей, и прежде всего необходимо разобраться, почему они отказываются садиться на горшок.

Причины могут быть самыми разными: из-за болевых ощущений при запорах, которыми нередко страдают аутичные дети; или горшок был холодный, когда впервые высаживали ребенка; а может, он был слишком яркой расцветки или какой-либо устрашающей формы - в последние годы выпускают горшки в виде собаки, слона и других животных, а это у многих аутичных детей вызывает страх. У одного из наших воспитанников, например, страх вызывала сама струя мочи, и его долго пришлось приучать сначала к струе воды из крана, носика чайника и др.

Если причина страхов ясна, то первое, что нужно сделать, - снять этот момент. Как - это уже частный вопрос, связанный со спецификой самого ребенка. Но при всех возможных вариантах самое главное - создать максимальный эмоциональный комфорт, дать положительное подкрепление после успешной реализации необходимого. Успешно сделав все, что требовалось, и встав с горшка, один из наших воспитанников сказал: "Ну, вот и заработал шоколадку".

Обучение всем бытовым навыкам - очень длительный и серьезный процесс, ему надо придавать самое большое значение, иначе справляться со многими из них будет все сложнее и сложнее.

Народная мудрость гласит: "Маленькие детки - маленькие бедки, а вырастут велики - большие будут". При нормальном развитии ребенка еще можно сомневаться в ее истинности, но при отклонениях в развитии, в том числе и при раннем детском аутизме (РДА), в правильности ее убеждаешься постоянно.

Когда просишь родителей аутичного малыша вспомнить первый год его жизни, большинство из них каких-либо серьезных тревог не высказывает. Основные события этого периода (начал держать головку, переворачиваться на спину, садиться и т.д.) наступали вовремя или почти вовремя. Но почти в каждой семье вспоминают что-то, может быть, и не вселявшее особого беспокойства, но представлявшееся не совсем обычным.

Не так, как у других

Некоторые мамы замечали, что ребенок часами рассматривал какую-то точку на потолке или деталь рисунка на ковре либо обоях, а иногда подолгу тихо лежал и не спускал глаз со своих ручонок. Других озадачивало удивительное спокойствие сына или дочери, не реагировавших на мокрые пеленки, громкие звуки, яркие игрушки. Третьи, напротив, обращали внимание на то, как слишком чутко спал их малыш, как часто просыпался и много плакал по непонятным причинам, как болезненно, панически боялся некоторых звуков (электробритвы, пылесоса, кофемолки). Кто-то из малышей неистовым криком требовал, чтобы его укладывали спать исключительно на балконе, и засыпал, только если коляску трясло, как корабль в шторм.

Из письма: "Я заметила отклонения у дочери уже с трех месяцев. Она отворачивалась от меня, когда я брала ее на руки, а когда я прижимала ее к себе, старалась освободиться, отталкивалась ручками и ножками. Она ходит с года (ей сейчас год и три месяца); когда идет навстречу кому-то, особенно мне, как будто обрадуется, начинает бежать, а потом резко останавливается. А чтобы обнять ее, поцеловать - и не говори. Что же с моей дочкой происходит? Врачи мне на этот вопрос ответа не дают".

Письмо другой мамы: "Первое время сын развивался быстро, но в пять месяцев я стала замечать его странный взгляд: он не смотрит на человека, никогда не реагирует на мой уход. В восемь-девять месяцев начал произносить первые слоги, а к году появились первые слова: "дядя", "папа", "мама", но он их ни к кому не относил. В год он пошел самостоятельно, но как-то очень неуверенно, на носочках, и до полутора лет боялся отпустить мой палец".

Во многих случаях такую осо-бость трудно оценить не только родителям, но и специалистам. На профилактическом осмотре невропатолог сказала родителям шестимесячного мальчика: "Какой он у вас странный!", но объяснить, почему у нее создалось это впечатление, не смогла. А в их душе тревога поселилась уже давно, и не без основания: тяжелая, с угрозой выкидыша беременность, резус-конфликт, заменное переливание крови, многонедельное, не связанное с инфекцией, кишечное расстройство в четырехмесячном возрасте - и вот новая загадка.

Все, что не вызывало у родителей особого беспокойства в первый год жизни ребенка, оказалось, как выяснилось впоследствии, первыми знаками нарушения его эмоционального развития, контактов, взаимодействия с окружающим.

А ребенок растет

На втором-третьем году жизни у детей с нормальным развитием ярко выражено стремление познать мир, контактировать и взаимодействовать с ним; впервые появляется стремление к самостоятельности: все чаще слышится: "Я сам!"; дети достаточно хорошо понимают разницу между близкими и чужими людьми, чутко относятся к эмоциональному тону голоса и поэтому уже понимают и "нельзя!", и отношение к себе и своим поступкам со стороны окружающих.

У аутичных детей в этот период развития многое по-другому. Вариантов множество, но наиболее типичных ситуаций четыре.

Из рассказа мамы: "Он начал удивлять нас, когда появилась речь. Первое слово было не "мама", а "тигр", причем он говорил его очень четко, с большим напряжением ("тигр-р-р!"), но других слов до трех лет не прибавилось. Если до года он только иногда разглядывал свои ручки, то на втором году это стало происходить все чаще и продолжительнее по времени, добавились и раскачивания головой, туловищем. Его взгляд ни на чем не задерживался надолго, игрушки брал и тотчас бросал, в лучшем случае грыз. Ему было все равно, кто его взял на руки - я, моя мама или моя подруга, при этом было ощущение, что он на руках полностью расслаблен, вялый, как мешочек. В отчаянии от его безразличия я иногда начинала читать вслух свои любимые стихи - на гу-милевское "Только сыпалось золото с кружев/ Драгоценных бра-бантских манжет" лицо у сына становилось осмысленным, каким-то понимающим".

В другом случае родителей очень взволновала реакция полуторагодовалого ребенка при переезде на дачу. Он перестал спать - днем совсем, а ночью просыпался, кричал, постоянно тянул за руку к воротам, как бы давая понять, что хочет уйти отсюда. Затем сильно повысилась температура, хотя никаких признаков простуды не было; перепугавшись, родители вернулись домой, в город, и температура спала так же внезапно, как появилась. Речи у него тогда еще не было, но родителей успокаивали тем, что мальчики позже начинают говорить.

Еще родители отмечали, что сын был безразличен ко всем, кроме мамы, она должна была постоянно присутствовать в комнате, где он находился, любые попытки уйти вызывали истошный крик. Расстраивало и то, что ребенок не радовался новым игрушкам, которые ему дарили, а любил, забившись куда-нибудь в уголок, подолгу рвать газеты или открывать шкаф, выдвигать ящики и перебирать разные лоскутки.

Если мама уходила на кухню, ребенок шел за ней и с удовлетворением вертел крышку от кастрюли, отвергая предложенные мамой пирамидки, машинки и др. Уже на втором году жизни родители почувствовали: с ребенком что-то не то: кроме отсутствия речи, их стало волновать, что он любит гулять только во дворе, что он очень неуклюж, что время от времени он странно взмахивает руками, прыгает, иногда раскачивается.

Третий случай - мальчик развивался очень бурно: в год говорил развернутыми фразами, к двум - это уже были целые монологи, особенно здорово он подражал телерекламе. Все восхищались его памятью, артистизмом и точностью воспроизведения манеры речи, интонации других. Но родители довольно рано почувствовали, как тяжело им гулять с сыном: он вырывал руку, стремился идти сам - и туда, куда хотел, не считаясь ни с машинами, ни с речкой или оврагом и т.п. На детской площадке видел не детей, а только игрушки, и отбирал их так, будто снимал с полки, - он совершенно не понимал, почему дети на него обижаются и плачут, а взрослые - ругают. Он с удовольствием разрушал то, что построил, часто ломал игрушки, был упрям, противился чему-либо научиться, если только не хотел этого сам. С возрастом эта ершистость не сглаживалась, а наоборот, усиливалась, что побудило родителей на четвертом году жизни обратиться к врачу.

Четвертый случай - сверхтревожная мама: еще во время беременности она очень волновалась, что ребенок родится не такой, как все, поскольку у нее уже были два выкидыша, а также резус-конфликт в настоящую беременность. Угроза выкидыша и длительное пребывание в больнице лишь усилили тревогу и беспокойство за будущего ребенка. Он родился вовремя, с нормальным ростом и весом, но гемолитическая желтуха оказалась довольно серьезной, и заменное переливание крови делали дважды. При выписке врачи сказали, что с ребенком все в порядке и тревожиться не о чем.

Он действительно развивался, как все дети, но много плакал, плохо спал, долго и с трудом успокаивался на руках; это стало особенно заметно после полугода, когда мальчик стал, засыпая, подолгу качать головой на подушке ("укачивал себя"); позже, встав на ножки, любил часами раскачиваться под музыку. На втором году, во время прогулок тянул родителей на улицу с большим потоком машин и увлеченно наблюдал за вращением колес - они как раз были на уровне его глаз. Не по возрасту выносливый, он много гулял - смена впечатлений, сама ритмичность ходьбы привлекали его.

Родители рано заметили любовь сына ко всему красивому - врожденный вкус к хорошей классической музыке, некоторым стихам, спокойным и миловидным детям. Иногда - и на втором, и на третьем году жизни - случалось, обычно по ночам, он неудержимо, отчаянно плакал, ис-п ы т ы в а я страх, дискомфорт, но в чем именно - понять не удавалось. Хотя в спокойные периоды - еще до двух лет - он будто бы не по-детски глубоко воспринимал происходящее, особенно чувства, душевные со-стояния близких.

Когда мама ждала второго ребенка, днем, оставаясь с ней вдвоем, он вел себя очень спокойно, как бы не желая ее волновать и беспокоить, но ночью, зная, что папа дома, он словно терял контроль над собой, отпускал вожжи - и ревел.

До того как мама легла в больницу, и речь и игра развивались по возрасту, но за полтора месяца, что мама отсутствовала, фразовая речь постепенно ушла, остались отдельные слова и простейшие аграмматичные фразы. Внешне поведение не изменилось, создавалось впечатление, что днем он как бы оберегал бабушку, старался не доставлять ей хлопот, и почти каждую ночь отчаянно кричал. Когда мама вернулась из роддома с сестричкой, он почти совсем перестал говорить, стал бояться детей, игнорировал их, но в основе такого поведения не было ревности - к сестричке он относился хорошо, даже заботливо: катал в коляске, пытался накормить кефиром из своей бутылочки и т.д. В три года родители сделали первую попытку понять, что происходит с сыном, и обратились к детскому психиатру. В ответ услышали: "Так бывает, это пройдет".

Диагноз один

Как ни различны эти четыре ситуации, со временем в каждой из них был поставлен один диагноз - РДА, "ранний детский аутизм". "Со временем" - понятие растяжимое: иногда в три года, иногда - в шесть лет, иногда и позднее, хотя понятно, что чем раньше бывает оказана помощь, тем больше вероятность благоприятных изменений.

Ранние проявления аутизма таковы, что часто очень сложно понять, с чем, собственно, мы сталкиваемся - с индивидуальными особенностями в пределах нормы, с легкими знаками органического поражения головного мозга или с какими-то иными нарушениями эмоционального развития. Но будет или не будет в дальнейшем выставлен какой-либо диагноз, знаки эмоционального неблагополучия, многие из которых названы выше, требуют создания в семье условий, сглаживающих или предупреждающих развитие более глубоких эмоциональных нарушений.

В семье с маленьким ребенком не должно быть эмоционального напряжения - конфликтов, ссор, криков. Напряженное, тревожное состояние мамы передается малышу, усиливая его собственное беспокойство и отражаясь на поведении. Атмосфера в доме должна быть спокойной, эмоционально комфортной: когда, например, младенец одного-двух месяцев лежит в кроватке, взрослые ни в коем случае не должны смотреть по телевизору какую-нибудь "Предпоследнюю жертву" с ее постоянным напряженным, брутальным аффектом или слушать тяжелую, громкую, агрессивно-ритмичную музыку - это может стать для него психической травмой. Вообще до года лучше избегать резких, неприятных, слишком громких звуков - соковыжималки, электрозвонка, кофемолки, пылесоса, электробритвы и т.п.

Наверное, все согласятся, что в первый год жизни ребенку уделяют столько внимания, проявляют столько заботы, как ни в какой другой период. Близкие, особенно мама, с ног сбиваются, но соблюдают режим питания, прогулок, купания, сна, чтобы он был здоров. В большинстве семей, однако, думают только о физическом, а не о психическом здоровье. Конечно, нельзя ставить вопрос, какое из них важнее. Тем не менее психическому (и особенно эмоциональному) развитию младенца уделяют внимания, как правило, меньше, чем нужно.

Причины разные. Чаще всего - незнание, так как сведения об эмоциональном развитии детей первого года жизни даже в специальной литературе очень скудны - 7 общих строк, например, в известной книге доктора Б.Спока "Ребенок и уход за ним". Зато много советов не брать ребенка на руки, не играть с ним слишком много, когда он бодрствует, это якобы приводит к избалованности и мешает развитию самостоятельности. С этим мнением мы не можем согласиться: именно тактильный контакт, спокойный, ласковый голос мамы дают ребенку уверенность, снимают напряжение и тем самым создают предпосылки для развития самостоятельности.

Когда годовалый ребенок бодрствует, надо как можно больше взаимодействовать с ним: брать на руки, пропевать потешки, играть в "ладушки", "ку-ку", как можно больше комментировать происходящее вокруг. Одна наша знакомая молодая мама, еще беременной, много разговаривала с ребенком, положив руку на живот, слушала спокойную классическую и церковную музыку - он и родился очень спокойным, каким-то светлым. А мама продолжает общаться с ним, рассказывая обо всем, что происходит вокруг: что рисует его папа-художник, куда они пойдут гулять, что увидят по дороге, даже о своей подруге - крестной сына, которая уехала в другую страну; когда у него болел животик, она ему объясняла, что это скоро пройдет, потому что она его очень любит и хочет, чтобы ему скорее стало хорошо, и т.д. Их эмоциональное взаимодействие так полно и насыщенно, малыш настолько уверен и спокоен, что, если мама занята или отдыхает, он тихонько лежит в кроватке и гулит.

Если ребенок не очень любит быть на руках, напряжен, родители часто спешат с выводом: ему это вообще не нравится - и перестают брать его на руки. Но такого рода напряжение бывает чаще всего непродолжительным: возьмите его на руки, когда он спокоен, не кричит и не плачет, спойте песенку, расскажите сказку, погладьте по спинке, покачайте - и придет ощущение душевного тепла, комфорта, удовольствия от контакта. Постепенно, от раза к разу такого рода ощущения будут возрастать и напряжение уйдет, а ребенку все больше будет нравиться находиться с вами вместе.

Гигиенические процедуры (купание, переодевание) тоже очень важны для эмоционального развития малыша: переодевая его, мама не только убирает мокрые и грязные пеленки, но снимает неприятные ощущения, нежно прикасаясь к его тельцу, улыбаясь ему, рассказывая что-то, - в его сознании возникновение комфорта связывается именно с мамой. Все это происходит гораздо чаще, чем при использовании памперсов; не возникает и дополнительных предпосылок для задержки формирования навыков опрятности (с этим у многих аутичных детей и так проблем хватает).

Основная рекомендация

Главный смысл сказанного - с малышом как можно раньше должен быть установлен эмоциональный контакт. Не следует думать, что все сказанное относится только к эмоциональному воспитанию. Но в грудномвозрасте именно оно оказывает большое, часто определяющее влияние на развитие речи, интеллекта, навыков опрятности и самообслуживания, психики в целом. Иногда установление эмоционального контакта происходит в самые первые месяцы естественно и легко, иногда - трудно и долго, и особенно трудно - при нарушениях эмоционального развития, самое тяжелое из которых - ранний детский аутизм. О нем - в следующих публикациях.