Неизвестный автор.
Терапия аутизма

Терапия аутизма.

Характеристика групп. Описание этапов.

Результаты – тройственно-двойственные. Качественный и количественный результат. Эксперимент, данные анкеты, изменения. Ухудшения - аутичные качества, опасность, нужно ли говорить(касается специалистов)

Качество и количество.

Профессиональная деформация. - необходима поддержка.

Перестройка взаимосвязей, сначала теряет, потом воспроизводит новые связи. Не терять способность к рефлексии. Депрессия, усталость, болезни. Перестройка качественных взаимосвязей с окружающим миром.

Это является следствием, обращением к глубинным эмоциям, первичный процесс - если он не работает - не работает и у клиента.

Сопротивление - это закономерное явление, возникающее в процессе терапии и имеющее тройственную природу: сопротивление ребенка, сопротивление родителя, сопротивление психотерапевта. Вариантами сопротивления являются (по частоте встречаемости):

1) психосоматические расстройства (нарушение сна, повышение температуры, рвота, другие проявления болезни);

2) ошибки мотивации ("стечение обстоятельств" - проблемы с транспортом, плохая погода, нехватка денег, "неожиданно возникшие " семейные проблемы, нехватка времени и сил, походы к врачам);

3) интеллектуализация (интенсификация обучения ребенка или родителей - добавление новых видов деятельности, вытесняющих терапию- дополнительные занятия в кружках, школе на курсах повышения квалификации, получение второго образования.

4) вытеснение (отказ от терапии без видимой причины);

5) нарушение познавательных процессов (забыливремя занятий, заблудились, потеряли ключи и т.п.);

6) отказ от терапии, мотивированный активной социализацией и улучшением состояния клиента; 7)"замещение" ("лечите ребенка, а не меня"). Это хорошо при условии, что хоть кто-то способен осознавать и работать с этим сопротивлением, фиксировать момент сопротивления. Варианты сопротивления - как это выглядит (соматика, уровень фиксации внимания, память, ошибки мотиваций, псевдо+ интеллектуализация, обучение и не хватает времени на терапию. Мотивированный отказ от терапии- активно идут по пути социализации.

В процессе - расширение возможностей, подключение, техника сопровождения, которая нужна долгие годы.

Качественный результат.

Клиент, семья, терапевт.

Клиент.

Когнитивные возможности. Эмоциональные когнитивные - что меняется? Открытие возможностей. Игра как особый момент поведения. "Человек играющий" Эмоциональные возможности Сенсорная переносимость - шум, цвет. Основой эмоциональных изменений является сенсорная переносимость - меньше страхов и т.д. Эти дети отличаются непереносимостью шума, громких звуков, тактильных контактов. Смена, изменение в привычном окружении, распорядка, условий. Сенсорная непереносимость выражается в том, что понижен порог, расширение диапазона переносимости – слуховой, зрительной, тактильный - в результате уменьшение панических реакций, появление улыбки, фиксированного взгляда, лицевой экспрессии, выразительности. Эти качества ему мешают. Обращение к личности ребенка для осознания им своих сложностей включает личные механизмы, развивающие эмоциональную сферу, ребенок начинает с этим работать. Испытывается чувство выделения субъектов из объектов мира, выделение человека, симпатия, интерес, меньше настороженности, доверие. Чувство привязанности, симпатии, расположения к человеку создает ребенку другой положительный эмоциональный опыт, является дальнейшей основой для межличностных связей. Самоидентификация (начинает чувствовать себя).

Стереотипии пугаться не надо. Чем дольше удерживаются стереотипии, тем может быть сложнее процесс социализации (в поведение). Каждая из сфер влияет друг на друга - изменения везде.

Высшие эмоции. Дружеские отношения, определимо поведенчески и мимически, независимо от уровня, выделяя друг друга. Независимо от глубины в процессе групповой динамики форм, высшие эмоциональные качества - такие, как дружба, взаимопомощь, желание подстроиться, сочувствие, соперничество, внимание к состоянию другого, элементы эмпатии, способность включаться в эмоциональное состояние другого. Дифференциация эмоций может происходить независимо от способности это вербализовать, не озвучивается, но есть. Уметь считывать состояние. Терапевт отслеживает. Производят впечатление неспособных- не хотят, но могут. Другое отношение к другой личности, иметь право быть другим - партнер, это идеология, которая позволяет вести терапевтический процесс. Иначе это - не процесс психокоррекции.

Убеждение, что партнерские отношения возможны на любом уровне очень важно, без него не получится терапии. Не преследовать собственных ожиданий, свои цели. Первичный язык - состояние принятия доверия.

Идет постижение жизни как феномена. Важен человек как очки, не игрушки, только человек как путь. Через глаза тебя принимает то, что он живой проводник. Аутичный ребенок всегда бросает вызов профессионалу - ты ничего не сможешь сделать.

Обращение к первичному языку эмоций, называть - ты сердишься, зол. Словарь эмоций - это важно. Научить пользоваться, учить тому как называется эта эмоция. Аутист может пользоваться как видеорядом. Интеллектуальное осознание эмоций.

Терапия открывает возможности для изменений (мысль о сопротивлении можно отнести сюда). Изменяется диапазон аффективной эмоциональной переносимости. Что происходит с мотивацией аутичного ребенка в процессе терапии? Мотивация может принимать разные формы, она может идти через развитие стереотипий - появляется желание что-либо сделать, по мере его повышения переносимости происходит через стереотипный механизм желание действовать в определенном месте определенным образом. Стереотипии как таковые не являются чем-то криминальным в клинике. Даже в тех случаях, когда в силу каких-либо обстоятельств родители перестают водить ребенка, дети часто ищут пути к контакту - и это тоже мотивация. Изменение уровня мотивации может проявляться во включении в общий процесс. (другое мнение): это не мотивация, а проявление познавательной активности. Проявление такого интереса - начальный этап, по которому можно уже о чем-то судить. Мотивацию можно разбить на: интересно, полезно, привычно и т.д. Эти принципиальные варианты надо обозначить. Развитие вообще имеет своей предпосылкой мотивацию, она в его основе, это как разница потенциалов. Мотивация может носить как сознательный так и бессознательный характер. В терапии создается именно такое напряжение, связанное с тем, что привычные защиты становятся в новой ситуации неэффективными. Создание мотивации в терапии аутичного ребенка - это, пожалуй, самый важный момент (возможно, и самый трудный). Если аутист вообще тебя заметил, впустил в свой мир" - это уже отправная точка для начала терапии как таковой, возникновение мотивации. Важно не превратиться в очередной предмет, оставаться "объектом", не дать себя включить в совокупность его стереотипных защит, ускользать из привычного поля его контроля, в котором увязли родители. Очень важно, чтобы в психической реальности ребенка появился надежный "объект", а не управляемый "предмет", контроль над которым поддерживает столь желанный покой и иллюзию всемогущества. Мотивация - это состояние требующее взаимодействия с "объектом". Пример: сначала ребенок ходил, потому что привычно, прошло какое-то время, и он уже ходит потому что интересно. К каждая из этих мотивационных основ может у каждого ребенка быть в самых различных сочетаниях, либо изолированно в процессе терапии эти соотношения меняются. Мотивация - это то, что позволяет сделать иное. (другое мнение): отсутствие страха есть то, что позволяет сделать иное. Снятие страхов м.б. толчком к последующим изменениям. В зависимости от того, какой ребенок, можно применять то или иное из выше сказанного. Страх - эмоциональная ситуация, вызывающая напряжение - тоже двигатель прогресса. Таким образом, страх- штука двуликая. Соотношение этих двух концов палки зависит от степени адаптированности ребенка.

Изменение мотивации родителей - это появление либо изменение запроса. Например, приходят они с беспомощностью, либо вообще низачем, в дальнейшем это меняется - появляются заявки на сотрудничество. Нет осознания без мотивации. Это не значит, что нет мотивации без осознания. Это может проявляться очень по-разному смена групп, вопросы к терапевту, изменение ситуации в семье, бывает, даже выход материна работу. Нет развития без мотивации к развитию, но очень часто это неосознаваемый спонтанный процесс. Хотя, может быть, в основе этого лежит какой-то первичный механизм. "Хочется" - это мотив. Часто появляется запрос "помогите мне с ним". Толчком к саморазвитию является не мотив беспомощности, а "мне с ним жить". В последние годы этот вариант появляется чаще, чем раньше по причине большей готовности к взятию ответственности за свою судьбу. По поводу взятия ответственности на себя: довольно часто на момент обращения подразумевается разделение ответственности за ребенка с терапевтом. Тревога родителей обычно связана с неопределенностью и со страхом перед будущим ребенка а так же с трагичностью диагноза. Часто терапевт рассматривается как своего рода гарант, т.е., если специалист берется, значит все не так безнадежно. Можно говорить о функции контейнирования тревожности родителя терапевтом ребенка. Можно, наверное, говорить о том, что именно доверие родителя и снижение его тревожности открывает терапевту доступ к аутичному ребенку. Взятие ответственности на себя - это скорее уже результат длительной работы, когда родитель меняет свой взгляд на терапию "не гарантия, но еще один шанс". Родители приносят в отношения с терапевтом многие аспекты их отношений с собственными родителями, свои детские качества, свое восприятие себя как неуспешного ребенка и неуспешного родителя. Родители испытывают глубокое чувство вины в связи с болезнью ребенка, это часто влечет за собой, в качестве защиты, проекцию на окружающих или на терапевта, что подвергает риску возможность отношений и делает их враждебными пониманию. Часто такая проекция приводит ко вторичной изоляции ребенка с матерью(примером таковой может послужить случай Р. ("я зла на этот мир, он обманул мои ожидания, он враждебен и несправедлив ко мне и моему ребенку, только изоляция может спасти его и меня"). Родители могут бояться осуждения, могут воспринимать терапевта как жесткое критикующее Суперэго, готовое порицать их, указывать на их ошибки и неадекватность. Родители воспринимают терапевта как "суперродителя", которым помимо намерения критиковать, оценивать или оправдывать приписываются также характеристики всезнания или даже детскую фантазию всемогущества, иногда с надеждой получить решающую помощь, иногда со страхом, что терапевт окажется способным там, где они оказались "несостоятельными". (В случае с О. постоянно сталкиваешься с непереносимостью матери к возможной успешности терапевта, все попытки наталкиваются на внутреннюю установку "все это пустое, лучше меня мою О. никто не знает; складывается впечатление, что О. терапия - это ее противоборство, а не сотрудничество с терапевтом.

Уровень профессиональной готовности терапевта определяет его мотивация. Это может быть решение собственных проблем и это вполне нормально. Некоторые другие варианты мотивации: власть, (мне хорошо от того, что я помогаю другим); самореализация; самоутверждение; когнитивность. В любом случае, терапевт с этого что-то имеет. Степень осознания этого факта может варьироваться. На каком - то этапе мотивация может уходить на второй план. Мотивы терапевтов очень сильно меняются в процессе терапии, они должны осознаваться. При достаточном осознании и опыте работы можно говорить о возникновении такого терапевтического альянса, когда появляется бытие с клиентом. Ситуация готовности к этому возникает тогда, когда терапевт готов отдать ответственность(финал терапевтического процесса) - состояние невладения клиентом. Для аутичного клиента очень важна ясность мотива терапевта. Состояние бытия связано с состоянием кажущейся неактивности. Аутиста ведут не мотивы нашего хотения, с одной стороны, но наибольший эффект достигается при их отсутствии, с другой стороны. Если терапевт активен, то он ведет ребенка за собой, не давая ему свободы. Но все это весьма сложный момент. Если я веду клиента за собой, то это должно совпадать с его готовностью следовать. Это зависит от этапа и от ребенка. Свою потребность он может обозначить символически.(другое мнение)- от этапа это не зависит. Это зависит от терапевта. В любом случае, при первичном контакте необходимо создание поля "мы".

Способность родителя понимать меняется потому, что остановится более информированным, с одной стороны, и приобретает опыт, с другой.

Очень трудно сказать, как аутист думает, но заметить изменения легче, чем понять этот механизм в целом. На первоначальных этапах работы мы в основном представляем, что происходит в его сознании, мы додумываем за него, но со временем стараемся делать это все меньше и меньше.

В дальнейшем мы видим, на что ребенок способен. Это видно при принятии им решений, по тому, что он вербализует, что - нет.

Мы можем фиксировать познавательную активность ребенка по длительности фиксации внимания., по длительности слежения, по длительности занятия вообще, по расширению сферы предметного взаимодействия.

Очень важна познавательная активность в сфере вещей, с одной стороны, в сфере людей, с другой стороны. Как и что он думает- непонятно априори. Мы можем только сослаться на известный нам опыт старших - по нему мы можем судить косвенно.

Возможность увидеть является отправной точкой для формирования представлений. Прорыв зрения. Так все это видится со стороны. Пополнение зрительного ряда у аутиста идет всю жизнь. В тесте Векслера - западение на последовательные картинки. Память аутичного ребенка - тоже загадка.

К настоящим воспоминаниям аутист приступает в препубертате. Эти воспоминания всегда происходят по ассоциативному механизму. Ассоциативный толчок - один механизм, существуют и другие. Однозначно существует фиксация на отрицательных воспоминаниях, отрицательном опыте, отрицательных социальных моделях поведения.

Аутичные дети помнят себя достаточно рано, в последующем они могут обратиться к этим воспоминаниям, связав это с каким-то своим состоянием.(Для более поздних стадий терапии обращение к воспоминаниям и их встраивание в контекст биографии, рассматривание фотографий, соотнесенность со временем, дают возможность аутичному человеку реконструировать свою историю из хаоса воспоминаний, (воспоминания - это свидетельства того, что "Я" есть не только в данный момент, но и был до этого).

Итак: во-первых, отрицательные эмоции, во-вторых, зрительный ряд, в-третьих - фактология. То, что помнит ребенок зависит от того какие педагогические влияния он на себе испытал. Можно предположить, что до определенного времени аутичный человек сохраняет латентную память о прошлом, которая актуализируется при определенных обстоятельствах. При описании сознания особое внимание нужно обратить на формирование концепции "Я". Процесс формирования "Я" - структуры, самоидентификации не имеет конца. Но можно говорить о начале этого процесса. У маленького аутиста обычно есть нарушения в употреблении личных местоимений. (Вместо: "я хочу" скорее услышишь "он хочет", или вообще фразу, заменяющую изъявление желания, которая по ассоциации у ребенка связана с удовлетворением этого желания). Одним из аспектов изучения того, на чем фиксирует свое внимание аутист, является видеокамера в руках самого аутиста (небольшой эпизод с М.: громкая возня детей с синтезатором ее напугала, она затыкала уши и отворачивалась, когда ей предложили смотреть в глазок камеры, то она направила ее в сторону играющих. Т.е. опосредованно, через камеру, или глядя в окно можно смотреть на то, что пугает при непосредственном приближении или рассматривании. На Горгону Медузу (метафора страха) можно было смотреть только через отражение ее в зеркале, только так ее можно победить.) Такие вещи, как применение интеллектуального тестирования (а-ля Векслер) с трудом применимы к аутистам (по крайней мере, до определенного возраста). При этом по Равену интеллект почти у всех весьма и весьма высокий. И тут возникает психолого-педагогическая диссоциация - невербальный интеллект выше вербального, таким образом, при применении традиционного обучения они оказываются практически необучаемыми. Надо отметить способность аутичных детей притягивать опасность, насилие. Обычный человек способен отслеживать опасность на довольно большом расстоянии, он способен определить асоциальное поведение по пластике, мимике, аутичный же человек способен все это осознать на малом расстоянии. (Главное здесь не то, что аутист не способен распознать опасную для себя психологическую ситуацию. Хочется сделать акцент на слове "психологическая", т.к.. в других ситуациях аутичный человек, как правило, очень осторожен. Обычно родители этих детей в большей степени волнуются за них из-за того, что они легко манипулируемы и доверчивы. Дело в том, что аутичный человек своей маргинальностью провоцирует окружающих, это своеобразное виктимное поведение, психология отношений в человеческом сообществе такова, что инаковость в лучшем случае вызывает недоумение, в худшем - агрессию).

Познавательная активность расширяется за счет большей восприимчивости. Они больше способны воспринимать новое о явлении, чем новое о ребенке. Они начинают по -другому воспринимать, слышать, происходит переоценка, "перевзгляд". У них появляется интерес к возможностям ребенка. Три года назад все было иначе. Факт начала занятий не есть увеличение внимания к ребенку. Либо это все фактор общественного родительского сознания. Наибольшую роль играет изменение восприятия (восприимчивости) образа ребенка, представление о том какой он. Меняется взгляд на него, при этом и он сам меняется. Момент того, что он занимается тоже имеет значение для этого взгляда. Исчезает образ внешнего врага. Меняется взгляд на те же формы поведения. Некоторые доходят до того, чтобы обсуждать со своим ребенком жизненные проблемы., они начинают ценить его как личность. Это является условием для настоящей интеграции. (Такое изменение взгляда на ребенка, способность к восприятию его болезни как его, а не только своего страдания, способность к сопереживанию его одиночества уже само по себе меняет картину нарушенных в раннем детстве взаимоотношений мать - ребенок. Такое изменение формируется и моделируется терапевтом, не только ребенок имеет новый опыт отношения к себе "другого", но и родитель видит иное отношение к своему ребенку. Вообще моделирование взаимодействия с ребенком - это очень важный двигатель в терапии, поэтому совместные сеансы мать - дитя - терапевт могут дать значительный прогресс, особенно в случаях, когда длительное время нет заметной динамики (терапия как бы пробуксовывает). Такой подход можно назвать "руководство взаимодействием". В познавательной деятельности терапевта большое значение имеет способность к обдумыванию, к тому, чтобы возвращаться. Как только они возвратились к себе, изменился и ребенок- это относится как к родителям, так и к терапевтам.

Положительный опыт контакта - это когда получилось быть вместе. Радость от того, от чего не получал радости никогда. Тогда на минимальный срок возникает и все остальное. Стало быть, все начинается с того, что на какой-то момент пропадает отчуждение, возникает состояние совместного существования. Очень важно, чтобы это происходило на очень близком расстоянии - т.е. 3-4 м. - это несерьезно. Это, как правило, очень краткое состояние. На этой почве может возникнуть состояние "всасывания информации". Состояние совместного существования может быть никаким образом ребенком не озвучено, поэтому окружающими не замечено. А если родители этого не видят, то это не то. Очень важен момент контакта глазами. У них очень быстро возникает интерес к лицу человека, к глазам, это происходит намного быстрее, чем описывалось в литературе. Мало того, у них даже довольно быстро возникает потребность в ответном взгляде. Здесь со стороны смотрящего очень важна техника взгляда, умение. Должно быть что-то типа амимичности, отсутствия эмоции во взгляде, умение держать взгляд, не наполняя его собственными переживаниями, не насыщая его информацией. То, что аутист не смотрит в глаза - миф. Он ищет он ищет и удерживает взгляд. Этот канал для него является наиболее важным для осознания того, что это - субъект. Это все касается и родителей и терапевтов. Возникновение мифа во многом произошло из-за родителей. Для того, чтобы научиться правильно смотреть, важно иметь достаточно большой простор для тренировки - т.е. родителям это сложнее, потому, что у них только один ребенок, а у терапевта - много.

Ежели они выбрали какое-то место, то они туда и будут ходить, потом начали ходить в другое, и - щелк! - пропали в первом. Чем дальше, тем сильнее эта избирательность. Видимо, не понимают, что нужно все. По большому счету, выбор делает семья, а не ребенок. Это касается 90 процентов. Какое-то время у них возникает что-то похожее на "мы нашли супертаблетку".

Как и речь, она не носит коммуникативного характера (до поры до времени). Могут быть варианты, когда игра внешне носит нормальный характер, но на самом деле искомого содержания не имеет, а имеет стереотипный характер, созданный родителями, эта игра является механической. Здесь вообще тяжело провести грань между игрой и деятельностью. Выходит, что он так вот монотонно, однообразно, стереотипно, невариативно, чтобы изменить окружающее пространство. Таким образом структура первичной игры остается общечеловеческой, но инструментарий настолько беден, что создается ощущение бессмысленности. (В качестве примера можно привести Пашу С. с погремушкой. Кстати, слово "завороженность" очень часто встречается в аутичных описаниях - аутисты очень внимательны, поэтому возвращаются к вещам, которые люди считают чем-то само собой разумеющимся. Избирательность и точность внимания надо отметить особо. Один из важных диагностических признаков - неразделенность внимания. Эта способность пристального наблюдения зачем-то касается аутистов всех, без исключения. Объектом этого избирательного интереса, внимания может быть что угодно - от веревочки до квантовой химии. О том, где познание, а где взаимодействие может знать только сам ребенок.

Если говорить об изменениях в игре, то сначала происходит замена неигрового предмета на игровой. Здесь впервые проявляется возможность выбора. Появившиеся игровые предметы тоже застревают надолго. Эти предметы постепенно начинают дифференцироваться по различным признакам. Цель та же, но делается это по- другому. Игра становится более длительной, меняется ее вариативность, варианты добавляются, внутри ее появляется какое-то разнообразие. Здесь есть, с одной стороны, очень конкретная деятельность, с другой стороны, она глубоко символична. Здесь какое-то соединение плохо соединяемых вещей. Игра глобальная, символичная, каждая песчинка что-то значит. Ребенок обычный быстро переходит на стадию содержания, а у аутичного это остается на долго, потому что суть другая. Эту механическую, однообразную, ритуальную деятельность тоже надо отнести к мифологической деятельности. (Всегда ли есть этот глубокий смысл?)

Игра в большей степени является процессом. В его игре нет понятия "не вышло", "не получилось" - может быть "прервали", "что-то сломалось", но сама деятельность всегда "вышла". Поэтому игра никогда не бывает безрезультатной. В дальнейшем игра меняется, пристрастия остаются (либо к определенному качеству этого предмета, либо к какому-то признаку процесса.) В дальнейшем в игре появляется сюжет. Это не есть традиционное понятие сюжетной игры- тут кому-то важен глагол, а кому-то существительное. Сюжет остается неизменным в течении довольно большого срока. Реальное действие тоже может быть предметом игры(можно играть в "спать", а можно и в "бежать"). Потом принятие новых ролей - для предметов, других участников, - но не для себя (Здесь, правда, есть исключения). Когда они берут на себя другие роли - это депривационные механизмы. Это свидетельствует о какой-то личностной зрелости. Следующий этап - принятие партнера. Это есть пассивное партнерство.

Недооценка роли игры взрослыми очень чревата. А также весьма распространена. По большому счету родители вообще никогда не довольны своими детьми. Бельгийцы считают, что их вовсе нет. Бельгийцы неправы. Исходя из того, что мы вкладываем в слово "фантазия". В. резиночки к тарелочке приклеивал. Надо узнать точное определение слова фантазия. По поводу фантазии: в психоанализе фантазия занимает привилегированное положение, как производная психической реальности клиента, именно фантазия, как и сновидение, является по словам З.Фрейда "королевской дорогой в бессознательное". Словарь Лапланша по психоанализу дает следующее определение фантазии: это воображаемый сценарий, в котором исполняется - хотя и в искаженном защитой виде - то или иное желание субъекта (в конечном счете бессознательное). Фантазии могут иметь разные формы: это осознанные фантазии, или сны наяву, и бессознательные фантазии, обнаруживаемые аналитиком в качестве структурной подосновы явного содержания, или, иначе, первофантазии. Мы можем думать, но не можем знать. Даже среди обычных людей это свойство, отличающееся широким спектром. Об этом можно судить по рисункам, рассказам, игровой деятельности, не внося своих представлений. Но есть такие моменты, где мы вступаем в область догадок. (хороший пример - Киселев с куклой)Оставить этому творчеству право быть непонятным гуманистичнее, чем утверждать, что его нет вообще. Все, что сказано про аутистов, мы с воодушевлением оспариваем. Но мандат имеем – у нас есть аргументы. Спорные вещи спорны и с той и с другой стороны. Бывает даже готовность поделиться своими фантазиями. Надо иметь фантазию и терапевту тоже. Именно это мы можем наблюдать, когда родителю говорится: "А попробуйте то, попробуйте это".Они не считывают социальные условности, не понимают смысл социальных коммуникаций, не принимают то, что для нас является игрой по правилам. Суть составляет истинное отношение. Шелуха отношений убирается за счет ценности истинных отношений. Они - гиперреалисты. Асоциальными их делают внешние признаки. Многие вещи их ставят в тупик потому лишь, что это принято большинством. Такое впечатление, что они собрали все наши проблемы и заставили смотреть на них со стороны. Там, где качество жизни не диктуется аутизмом, аутичный механизм деактуализируется.

Поговорим про социальное поведение, социальные отношения, самообслуживание.

Самообслуживание – тоже часть социального поведения. Оно является начальным этапом основных социальных норм. Но у аутиста это может быть асинхронично. Если у родителей есть сверхценная идея, что ребенок должен уметь делать то-то и то-то, то он будет это делать, даже если ребенок достаточно тяжелый. Важно, какое звено в системе ценностей семьи является наиболее важным. От этого зависят навыки и умения, которые в первую очередь развивает ребенок. Что важно, на то они и направляют свои силы. Это м.б. игра, речь, да что угодно. Цель системы реабилитации - обретение ребенком автономии, умение ходить по своему ландшафту своими ногами. Тонкости социальных отношений при этом остаются закрытыми для аутичного человека. Некоторые сознательно овладевают большим набором социальных техник, кого-то учат, где-то еще что-то. Короче, путь к автономии может быть разным. Как правило, они приходят не имея этих социальных отношений. Первичный запрос всегда связан с тем, что он не играет, не общается, не интересуется, но это касается лишь тех, которые относительно ничего., другое дело с тяжелыми. Короче, всякое бывает. Можно употребить градацию, которую употребляют в мире, где социальная коммуникация начинается с игры.(играет сам, играет с партнером, и т.д.).

Степень развития социальных отношений ребенка зависит от его тяжести. Наличие навыков самообслуживания не свидетельствует о наличии автономии., для этого нужны навыки более высокого уровня. Под тяжестью подразумевается в том числе и типаж. У каждого существует диапазон, в пределах которого он в состоянии воспринимать и анализировать информацию, поступающую из окружающего мира. Здесь нет общего правила. М.б. есть связь между этим и тем, чему они научаются раньше. Чем больше способность к имитации, тем больше вероятность приобретения как навыков самообслуживания, так и социальных навыков вообще). Стало быть, в зависимости от ребенка и ставятся цели. Бывает состояние, при котором никто-нигде, начинать следует с того, чтобы научиться видеть человека вообще. (Интересно и то, как используются пресловутые навыки.) Проанализировать это все в полной мере можно только тогда когда аутист находится в "свободном полете". Когда они уже видят, они запоминают "прейскурант", но не имеют собственной мотивации - больше зависит от среды. Если среда предполагает, то навыки встраиваются в набор. В отличие от бихевиоризма, здесь предлагается уменьшение прилипчивости к своим стереотипам, "может быть, тебе понравится смотреть на других людей и ты начнешь делать как они." В отличие от бихевиоризма другой радикал направленности. За счет увеличения внимания на окружающие предметы уменьшается стремление к сохранению собственного покоя. Социальные отношения очень сложны для аутиста в силу того, что они мало способны к моделированию поведения в зависимости от ситуации. Для того, чтобы человек "научился плавать" его надо "бросить в воду". Социальные отношения аутистов зависят от отношения к ним социума. Если они ставят его перед необходимостью принимать решения, ему приходится делать это. Даже выработав определенный поведенческий набор, аутист не делает выбор между более эффективным и менее эффективным способом достижения цели. Эти условия должны быть изменены кем-то извне. Надо ставить условия - это следующий после наращивания навыков этап. Уменьшение жесткости поведенческих стереотипов возможно тогда, когда есть помощь извне, это связано с определенными эмоциональными переживаниями. В состоянии изменения аутисту тяжко., тут-то и начинаются аффективные колебания. Идея постоянно меняющейся среды может представляться травматичной, но для очень многих аутичных людей это- шанс увеличить свою социальную эффективность, но здесь не стоит забывать о безопасности, надо быть поосторожнее, это не должно быть самоцелью, нужно фиксировать момент, когда нужно остановиться- аффект не должен захлестнуть эффект. То, какими они вырастают, зависит от того, как к ним относится мир.

Нам никуда не уйти от бихевиоризма. Бихевиоризм обучает многим моделям поведения. Мы же скорее отучаем пользоваться старыми стереотипами - этакий антибихевиоризм. Старые стереотипы делаются ненужными. Как это происходит? В первую очередь меняются люди, окружающие аутиста. Они в состоянии первыми попробовать что-то новое. Т.е. первый этап - изменение близкого окружения. Только тогда возможно отучение. Это помогает аутичному человеку испытывать ощущение сохранности Залог возможной социализации, в том, насколько изменяются и избавляются от своих стереотипов окружающие люди. Мы знаем не так много социализированных аутичных людей. Чем раньше появляется речь, тем больше шансов. Чем больше разных контактов среди играющих и говорящих- тем выше шанс. Чем менее осложнена картина аутизма (слабоумием, припадками). Еще очень многое зависит от родителей. (Может быть имеет смысл разделить уровни социализации?) 1. частичная или полная бытовая социализация в пределах дома; 2. владеет отработанными маршрутами за пределами дома, простые покупки в магазинах самообслуживания.3. социализация в более широких и меняющихся рамках - может освоить разные маршруты и менять их, совершать много покупок, походить, поменять, поискать; 4) самостоятельно устраивается на работу (ввиду отсутствия примеров об этом говорить весьма трудно, тем более, в сегодняшней социально-экономической ситуации)В связи с этим большая надежда на родительские общественные объединения. Что же это такое - истинная автономия? Реализовать свое право на труд инвалиду сложно. Есть два варианта: можно добиваться интеграции в общество, можно потратить это время и эти силы на создание автономии совсем (типа деревни специальной).